Юрий БОРОДКИН. Третьего не миновать. Повесть
Главная страница » Правительство » Подведомственные учреждения » ГАУ ЯО «Информационное агентство «Верхняя Волга» » «Мера», №1, 2011
Юрий БОРОДКИН
Родился в 1937 году в Нижнем Новгороде.
Детские и школьные годы прошли в деревне Афонино Парфеньевского района Костромской области. После окончания Литературного института работал заведующим редакцией художественной литературы Верхне-Волжского книжного издательства.
Автор ряда сборников повестей и рассказов о деревне, а также романов «Кологривский волок» и «Поклонись роднику». Роман «Кологривский волок» был отмечен первой премией ВЦСПС и Союза писателей СССР. Основная тема творчества Юрия Бородкина — судьбы земляков, обыкновенных людей — землепашцев, плотников, кузнецов.
Более двадцати лет возглавлял ярославскую писательскую организацию. За литературную работу награжден орденом Трудового Красного Знамени.
В 2010 году вышел первый стихотворный сборник автора — «Эпилог».
Член Союза писателей России. Живет и работает в Ярославле.
© Ю. С. Бородкин, 2011
Третьего не миновать
Повесть
1.
Полет на вертолете кажется безопасным: медленный, невысокий, одно плохо — грохот такой, что невозможно разговаривать, приходится молча посматривать на плывущую внизу тайгу или лесотундру, замечать, как змейкой проползет по ней река или блеснет очередное озерко: ничего другого здесь нет, потому что нет никаких признаков жилья.
Для Паши Трошина, проработавшего несколько лет вахтовым способом в Северо-Западной Сибири, такие полеты были не в новинку, даже стали чем-то обыденным, как говорится, трясет да везет. Так было и на этот раз, но случилась ужасная катастрофа, какими печально известна авиационная статистика последних лет: вертолет начало болтать из стороны в сторону, сильно затрясло и накренило, последовал гибельный удар о землю. Страшно даже вспоминать об этом. Очухался, ощупал себя, как бы убеждаясь, что руки-ноги целы: от удара заплыл глаз, боль сковывала левый бок и плечо, как потом оказалось, сломал два ребра, повредил ключицу. Поднявшись на ноги, стоял в каком-то тупом недоумении, как оглушенный, с опаской осматривал место крушения в надежде, не очнется ли кто-нибудь еще. Заметил, как пошевелился моторист Костя Смольников, добродушный весельчак, ловко игравший на гитаре. Обрадованно склонился над ним:
— Костя, что с тобой? — спросил умирающего, не зная, чем помочь ему.
Тот что-то прошелестел побелевшими губами и отвел безразличный взгляд, уставившись куда-то в небо. Так и застыл с густо потемневшей на виске и в волосах кровью.
Из девяти человек, находившихся на борту, каким-то чудом остался в живых только он, Паша Трошин, и то покалеченный. Трудно было поверить в гибель всей бригады: еще утром обыденно разговаривали, подшучивали друг над другом, и вот — безжизненные трупы среди обломков вертолета. Едкий запах гари и тишина над роковым местом, такого и в кошмарном сне не привидится. «Боже мой!.. Боже мой!» — испуганно шептал он, вспомнив в ужасную минуту о Боге.
Приближался вечер. Идти куда-то не имело смысла, это означало бы верную смерть. Оставаться на месте было жутко, но необходимо. Рядом с погибшими товарищами, в этой глухомани, где на сотни километров нет ни одной живой души, предстояло провести ночь, казавшуюся вечностью. Одно спасение — костерок.
С замиранием сердца прислушивался и вглядывался в темноту, прижимаясь спиной к ели и стараясь не шевелиться. «Хоть бы дерево было потолще», — опасливо думал он, как будто сзади его мог кто-то схватить за плечи. Мертвых бригадников не воскресишь, но, если бы теперь, в ночи, кто-то из них вдруг очнулся и заговорил, Паша похолодел бы от ужаса.
«А что, если меня не найдут? — пугал он себя еще пуще. — Тогда уж лучше бы разбиться вместе с другими, чем медленно подыхать в этой глухомани… Господи, спаси! Господи, помоги!» — бормотал он про себя, боясь оторваться от ненадежно защищающего дерева. Хорошо, что до темноты успел собрать сухарник и теперь экономно подкидывал его в костерок. За его пляшущим огнем все чудилось какое-то угрожающее движение, будто кто-то наблюдал за ним. Не зря сказано, лес видит, а поле слышит.
Совсем некстати вспомнился мрачный анекдот: тот же Костя Смольников рассказывал его. Идет мужик ночью мимо кладбища, смотрит, стоит человек. Этот, второй, спрашивает:
— Что, приятель, боишься покойников?
— Еще бы!
— А чего нас бояться-то? — был ошеломляющий ответ.
Тогда хохотали над черным юмором, теперь было не до смеха. Сердце опустилось, он застыл в неподвижности, когда что-то приглушенно хрустнуло в непроглядной темени. Почему-то боялся не зверя, а неведомой нечистой силы, да и как не бояться, если она неодолима? «Будет ли конец этой ночи? Скоро ли рассветет?» — тоскливо думал он.
Когда развиднелось, поуспокоился, обошел место катастрофы, задержался возле мастера Василия Зыкова, лежавшего ничком, словно не веря, что он погиб: здоров был мужик, говаривал: «Если на столе одна бутылка, то мне тут делать нечего».
Летчик, красивый кудрявый парень, выпал из кабины. Трошин откинул обломок винтовой лопасти — лицо разбито в кровь. На одном из погибших заметил сумочку, какие носят на поясе, и вдруг его потревожила робкая мысль, которая вчера не могла прийти в голову: «А ведь у них должны быть деньжонки! В любом случае они пропадут: прилетят милиционеры, эмчеэсовцы, повывернут карманы… Свидетелей здесь нет», — уговаривал он себя.
Надо сказать, Паша Трошин был обыкновенным мужиком, которого не заподозришь в чем-то неблаговидном, все же сумел устоять перед искушением, хотя и силен нынче бес, приспособившийся соблазнять людей деньгами. «Руки отмыть можно, а совесть не отмоешь», — остерег он себя…
Пережитое останется в памяти на всю жизнь. Ужас катастрофы, кошмарная ночь — это ли не испытания для человека? «Почему же именно меня сохранил Господь, тогда как остальные приняли смерть?» — не раз спрашивал себя Трошин, усматривая в этом везении мистический смысл. В ту роковую ночь многое он передумал и переосмыслил, без сомнений поверив в Бога, и как было не поверить, если некого было призвать на помощь, кроме Его? Решил непременно креститься и исполнил свое намерение.
Специально съездил из города в Сельцо, где под замком стоял родительский дом.
В Сельце был знакомый священник, отец Михаил, служивший в здешней церковке в новое время. Он совершил привычный обряд, благо, теперь не надо было ни от кого таиться. Велел прочитать по молитвеннику символ веры, после чего, освящая воду в купели, заметил:
— Взрослых можно и прямо в реке крестить. Святой Владимир крестил киевлян скопом в Днепре, и сам Иисус крестился в Иордане.
Но к реке не пошли, хотя она протекала рядом под горой. Отец Михаил только покропил Пашу водой со словами: «Крещается раб Божий Павел. Во имя Отца, аминь, и Сына, аминь, и Святого Духа, аминь». Троекратно обвел со свечами вокруг купели и надел приготовленные крестик и белую рубашку.
— Спасибо, отче, — промолвил Трошин.
— Благодарить надо Отца небесного.
С легким чувством перерождения вышел Трошин на улицу, как будто оставив за порогом паперти все грехи и ошибки прошлого. Разглядывал и поправлял серебряный крестик, веря в его чудодейственную охранительную силу. Встречные сельчане приветливо здоровались, словно разделяя его настроение.
Остановился перед домом, поразглядывал его: небольшой, в три окна по фасаду, но родной и уютный. Еще постоит под хорошей-то крышей, а матери пришлось помучаться при старой драночной, протекавшей в последние годы. И все же славно было приезжать в Сельцо во время отпуска с женой и сыном, который оставался у бабушки на лето. В доме все было обихожено женской рукой, пахло пирогами (больше уже не поешь такой пышной ватрушки или черничника со свежими ягодами).
Для матери самой большой радостью и утешением в ее неудавшейся жизни были его, Пашины, приезды. Из-за своей сломанной судьбы пристрастилась она к выпивке, и три года назад ее похоронили.
Про отца особый сказ, поскольку Паша был пригульным ребенком. Что это означало для него и для матери, знает любой деревенский житель: как будто запятнаны на всю жизнь.
2.
Надо было устраиваться на работу. Образование у Паши не ахти, потому что трудно было деревенскому парню приживаться в городе среди чужих людей.
Есть в городе завокзальная улица со странным названием Вспольинское Поле, где в советское время размещались торговые базы, переоборудованные нынче в магазины различных стройматериалов. В одну из таких торгующих организаций и приняли Пашу по сути грузчиком: привезли рубероид, кровельный лист, деревоплиту — надо разгрузить, отпустили что-то покупателю — надо погрузить, а платить нынешние хозяева метят поменьше.
Пошел на завод. Взяли только в литейку. Что это такое, объяснять не надо: пыль, грязь, жара, но хоть заработок приличный. И тут не повезло, потому что на другой же год начались разговоры про кризис и увольнения, вскоре завод вообще приостановил работу.
Ему казалось, город отторгает его. С детства он чувствовал как бы отчужденность от своих сверстников, у которых были благополучные семьи, и теперь в нем сохранилась какая-то настороженность по отношению к людям, иногда доходящая до скрытой враждебности к ним: вы модно одеваетесь, ездите в дорогих машинах, зато я презираю вас. Средств для установления справедливости у него не было, даже выпивка только угнетала.
Помыкавшись без дела, доложил о своем решении за ужином:
— Поеду в Сельцо, Торопов даст какую-нибудь работу: все-таки дальняя родня он нам.
— Чего теперь найдешь? Везде — безработные.
— Давай, папа, поживи в деревне: можно будет приехать к тебе в любое время, — не совсем всерьез высказался сын Витя. Он парень уже взрослый, самостоятельный, работает водителем на «Газели». На такой работе надо быть трезвым, он и не тянется к водке — молодец.
— Витя, ты еще не подначивай! — обиделась Галя. — Живем не пойми как: один здесь, другой где-то. Надоело!
— Сельцо — это не Сибирь, всего три часа езды, — уговаривал Паша не столько жену, сколько себя. — Потребуется, наведаюсь домой.
В середине лета, когда деревня так манит к себе, неторопливый местный поезд понес его в родную сторону. Дорога хорошо знакомая, каждый год стучал по ней туда-сюда, особенно, когда жива была мать. Как всегда, ехал в приподнятом настроении, за окном поезда простирались заволжские леса, откосы и опушки радовали густой зеленью, разноцветьем, мелькали таинственные извилистые речки. И, конечно, была надежда, что у себя в селе он всегда найдет поддержку.
От станции пазик катился сначала по асфальту, потом с характерным подвывом по гравийному большаку, и вот оно, спрятанное в лесах Сельцо, с маленькой церковкой, с березами возле нее.
По лесенке поднялся в прохладную избу, где мало что изменилось после матери, только постель была незастлана да пахло отсыревшей печью. Бросив посреди избы рюкзак и сумку, сразу затопил печь, и, когда полешки по-настоящему взялись, начали потрескивать, стало как-то охотней находиться в ожившей избе.
Паша Трошин неприхотлив, рос без отца, в армии служил на границе, потом — эти поездки в Сибирь, а здесь — дом родной. Достал из комода будильник, пусть тикает, оживляет тишину. Ожидая, когда накопится тепло, с чувством полной свободы выпил стопку водки и вышел обкосить возле крыльца, и, хоть трава была высока и неподатлива, в охотку помахал косой. Теперь можно было посидеть на лавочке.
Над дровяным навесом, в густой черемухе, попискивали птицы, в заулке, как обычно, садилось солнце, слышно было, как скрипел колодезный ворот. Так было с тех пор, как Трошин помнил себя, и эта обыденность вселяла спокойствие, как будто все главное в жизни уже было пройдено. Но разве возможно такое в сорок пять лет?
Размышления прервал своим появлением Вася Гаврилов, живущий через улицу: приостановился в калитке с торжествующей улыбкой и разведенными руками, словно дождался счастливой встречи с близким родственником. Спецовка на нем линялая, кепочка мятая, щетинка искрится инеем, пластмассовые тапочки — на босую ногу. Поопустился, а ведь был исправным механизатором, бывало, в районке про него писали. Он лет на десять старше, но для односельчан разница в возрасте не имеет большого значения.
— О-о, кого вижу! С прибытием, Паша! Здравствуй, дорогой!
— Спасибо, Вася!
Хлопнули по рукам, даже приобнялись, потоптались на скошенном в обоюдном душевном порыве.
— Смотрю, дым поднялся из трубы, ну, думаю, значит, Паша явился. Надолго ли?
— Как получится: работу буду просить у Торопова.
— А что, в городе не найти?
— Трудно. Надоело тыкаться куда попало.
— У нас того хуже, совхоз закрылся, все развалилось, — махнул рукой Гаврилов. — Дай сигаретку.
Закурили. Сосед, как бы озадаченно, помаргивал, наморщив под козырьком кепочки лоб.
— Да-а, дела нынче — табак, что ни включишь радио — только и слышишь: кризис, кризис… — заключил он. — Мне, к примеру, непонятно, что это такое? Как работали, так и работайте, нет — останавливают заводы и прочее.
— Чего тут понимать? В зависимость к Америке попали — вот и вся причина. Одно слово — капитализм, — просто объяснил Трошин. — Ладно, Вася, это не нашего ума дело, пойдем-ка лучше примем по стопочке за приезд.
— Кто бы возражал! — прихлопнул в ладони ободрившийся Гаврилов.
Потопали в избу. На столе появилась банка скумбрии и кусок колбасы: много ли надо двум мужикам? С удовольствием звякнули стопками.
— Вот такая наша жизнь, Паша, — продолжал Гаврилов. — Не нужны мы стали государству.
— Это верно. Сам-то где теперь?
— Да так, перебиваюсь шабашками: кому крышу покрою, кому баньку соберу, научился и печки класть. А ведь я технику знал, как свои пять пальцев, — высказал он сожаление. — И трактора, и машины растащили в короткую пору — все прахом пошло. Я считаю, вредительство было. Как же иначе? Смотри, коровник пустой стоит: разве не безобразие?
Трошин с пониманием кивал, он помнил, как Вася Гаврилов добросовестно работал в совхозе, бывало, каждый день в семь утра, хоть часы проверяй, запускал свой трактор, стоявший по ночам возле дома.
— Значит, в Сибири ты после той аварии не бывал?
— Нет. Хватит с меня одного такого предупреждения.
— Однако повезло тебе. Вчуже страшно от того, что ты рассказывал. Я в жизни не летал и не полечу, слава Богу. У нас тоже, считай, тайга: много ли деревень осталось? Все поросло лесом. Не зря Торопов гонит пиломатериалы, он теперь всем тут распоряжается, может быть, и примет тебя, поскольку вы какая-то родня. Я работал у него, да как-то выпимши поругался, назвал его хапугой…
Гаврилов поразглядывал фотоснимки в рамке на простенке, принялся рассуждать:
— Тетя Нюра как живая! Это она под окнами снималась. У нас с ней всегда было уважение, ты сам знаешь. Привезу сено или дрова, поставит, конечно, бутылку и сама со мной выпьет, а денег с нее никогда не брал… А это — дедушка Миша совсем молодой, еще до фронта, видать, в городе снимался. Нет, на него ты не похож, ты пошел в Кузнецовых, в тебе — больше батькиного, у того, помоложе-то был, тоже волосы немного вились. На днях видел его, вместе ехали в автобусе.
— Постарел, наверно?
— Да не сказать, что сильно. Везет сумку провизии да пачку вощины: ульи держит. Дом у него в Будилове — на заглядение, пятистенок. Да ты, наверно, бывал?
— В детстве, по глупости, заходил, — помрачнел Трошин. — У меня, считай, нет отца.
— Конечно, грех на нем на всю жизнь… Ладно, Паша, не будем ворошить старое. Обычай дорогой — выпить по второй!
Быть в соседях — быть в беседах. Потолковали про житье-бытье, проводил Трошин гостя и долго еще сидел в сумерках у крыльца, думал о матери, о своем детстве. Деда, погибшего на войне, он не знал, с благодарностью вспоминалась бабка Сима, немногословная, добрая. Бывало, прибежит он с гуляния весь в снегу, она терпеливо развесит одежку над челом печи и скажет:
— Полезай-ка погрейся.
Хорошо на печке после морозной улицы, не заметишь, как потянет в сон.
Мать могла бы еще пожить, и как славно было бы им сейчас вдвоем! Отец, Кузнецов Иван Федорович, жив, но у него своя семья. Паша с ним не знается, ему даже фамилию записали по матери.
В кармане зазвенел телефон, звонил Витя:
— Привет, пап! Ты чего? Обещал позвонить, как доедешь, и помалкиваешь. Деньги экономишь?
— Да нет, просто не успел.
— Как доехал?
— Нормально. Протопил печку, сижу у крыльца. Красота! — с оптимизмом ответил Трошин.
— Представляю… А я только с работы пришел, ездил в Иваново, и вот звоню. От мамы тебе привет.
— Все у меня в порядке, не беспокойтесь.
«В самом деле, не где-нибудь нахожусь, а в родном Сельце, в своем доме», — согласился с собой Трошин, глядя на успокаивающий разлив зари.
Не хотелось уходить с улицы. Вот уж и луна выкатилась из-за крыши соседнего дома, как будто любопытно ей было увидеть Пашу, сидящего на лавочке, и она его заинтересовала, подумалось: «Почему она так блестит? Ведь, говорят, там пыль какая-то, сухие впадины, одним словом, все серое, землистое».
Любил он эти вечерние часы, когда, покуривая под хмельком, можно поразмышлять, вспомнить прошлую сельскую жизнь, своих одногодков. Все далекое в такие минуты как бы приближается, томит душу грустью невозвратности.
3.
Первым делом побывал на могилах бабки Симы и матери. Кладбище уютное, не где-нибудь на отшибе, а за алтарем церкви, под сенью старых берез. Не один век на этом маленьком пятачке хоронят сельцовских жителей, и как-то всем хватает места, хотя это объяснимо: вот в их оградке — только двое Трошиных, остальные могилы потеряны, а не станет его, Паши, и эти сравняются с землей, и во всех семьях так.
Кресты вытесывал и выстругивал сам, не больно красиво получилось, но крепко, а вот оградка подгнила и расшаталась, давно собирался соорудить новую. Постоял, глядя в задумчивости на кресты, произнес тихим голосом:
— Вы уж на меня не обижайтесь, будет у вас хорошая оградка: запасу штакетника и сделаю.
А пока привычно выгреб опавшие листья. Никто не прошел мимо, никто не окликнул его, не нарушил его отрешенности, только окна алтаря светились и днем, там была своя, непонятная Паше Трошину жизнь…
Нет теперь в Сельце совхоза, но есть предприниматель — лесоторговец Торопов Николай Андреевич. Он мог бы жить в райцентре, а обосновался здесь, где родился и вырос: сгрохал себе двухэтажный особняк из отборной сосны с башенкой наверху, откуда хорошо обозревать окрестности. Подойдешь к такому дому и сразу почувствуешь себя маленьким человеком.
В дом идти не требовалось, Трошин явился к хозяину в бывшую совхозную контору. Получилось удачно, Торопов был в настроении, руку подал как будто приятелю, поспрашивал про вертолетную аварию и на просьбу ответил определенно:
— Понятно, Паша… Надо выручать земляков… — Не договорив, принялся объяснять по мобильнику какому-то клиенту: — Доска интересует? Тридцать пять и двадцать пять миллиметров, тоньше нет. Если у вас кругляк свой, привозите — распилим без проблем… Дороже того, что стоит, не возьмем…
Немногим старше он Паши, а приобрел брюшко, и лысинка проглядывает. Еще бы! Ему приходится кумекать что к чему, не то что простым мужикам. Побывал в районе каким-то начальником, а как началась эта перетряска, сообразил, что лучше заняться предпринимательством.
— Значит, так, — вернулся он к начатому разговору, — в лесу у меня всегда есть работа, но ты, насколько я понимаю, туда не рвешься. Шоферских прав у тебя нет?
— Нет.
— Пойдешь складировать готовый пиломатериал, грузить его, когда подойдет машина. Заработок большой не обещаю, тысяч десять — по деревне сойдет…
Недельку отдохнул Трошин, поудил рыбку в Вочеме да принялся за работу. В бригаде их четверо, за старшего (он и возрастом старший) Иван Шубняков. Дело не хитрое: необрезные доски подтягиваются на рельсовых тележках, сам Шубняков подает их под дисковую пилу, а напарник Федор Горохов протягивает дальше. Паша Трошин с Сашкой Забелиным штабелюют доски и бруски на подклады. Плохо, что пила звенит, хоть затыкай уши, зато, когда ее выключат да выйдут покурить на солнечном пригреве, наступает тишина. От досок, на которых сидят, пряно пахнет смолкой. Тут уж можно поболтать о том, о сем.
Что у мужиков на уме, когда сойдутся в минуту отдыха? Первым делом — выпивка.
— Эх, братцы, сейчас бы взять бутылек! — мечтательно вздыхает Горохов. С виду он не ахти здоровяк, щупловатый, остроносый, да и годков порядочно, но до выпивки охоч. Сведя две глубоких морщинки на переносице, все время прищуривается и напряженно помаргивает, будто решает какую-то трудную задачу.
— Вон новый какой толковый! Будет получка в пятницу, тогда и сообразим, — рассудил Шубняков.
— Это почти неделю ждать, а без поливки и капуста сохнет.
— Э-хе-хе! Сравнился!
— А чего? Гоните монету — сгоняю, — вызвался Сашка.
— По любому тебе бежать, ты самый молодой…
Позабавили себя только разговором, а деньжонок не собрали. Внимание привлекла проехавшая машина хозяйского сынка Славки.
— Хм, парню двадцать один год, а он без дела болтается, на машине разъезжает, — покачал головой Шубняков.
— Чего ему? Катается в свое удовольствие, коли папа позволяет.
— Все-таки осудительно быть захребетником.
— И в армию не ходил.
— Ну, какая тут армия?! Наверно, батька откупился.
— Говорят, Нинку Колесову он обманул, а жениться собирается на какой-то из города.
— Хорош хлюст!..
В поле зрения созерцающих критиков попадает другой объект: под горку к реке, ведя за руку девочку, спускается дачница Ольга, приехавшая к родне. Мужики знают ее имя, а большее и знать ни к чему. Несмотря на молодость, успела располнеть, так что тесно ей даже в легком сарафане. Плечи круглые, по шее стекают витые струйки золотистых волос, ноги крепкие, розовые, словом, женщина притягательная и при этом статная. Походка у нее важная: каждый шаг, будто подарок, грудь несет высоко, с достоинством.
— Идет, как баржа плывет, — восхитился Горохов и попередразнил дачницу. — Что, Саня, поманиват?
— Самого тебя поманивает.
— Не, эта не по мне, пожалуй, не справлюсь — слишком объемная, к тому же городская дама, а мы люди простые. Вон Паша знает обхождение с городскими, — успел поддеть и Трошина.
Между тем женщина пощупала воду ногой и, раскинув руки, повернулась лицом к солнцу.
— Во, в купальнике-то — полная картина. Саша, тебе бы бинокль теперь в руки.
— Сам-то чего глаза пялишь?
— Так ради интересу: за погляд денег не берут.
На то и перекур, чтобы позабавиться, сидя на штабельке досок. Поодаль слева, вдоль угора, тянется улица, из-за берез проглядывает церковный крест, как бы охраняющий Сельцо, справа широко открывается пойма Вочемы, шагает с удочкой рыбак, девочка копошится на запеске у воды, женщина продолжает загорать… После своего второго рождения Трошин смотрел на все это с особой отрадой, сознавая, что мог больше никогда не побывать в своем Сельце.
— Ладно, ребята, не наша еда виноград, — заключил Шубняков. — Кончай перекур!
Снова зазвенела пила, и голоса потерялись в этом прерывистом звоне.
4.
Летом в деревне — благодать, дни долгие, теплые. Вечерком Паша сбежит к реке, поставит пяток жерлиц, смотришь, утром снимет щучку: вот тебе и пропитание на целый день.
На ягоды приезжала Галя, потом пошли грибы — любимая пора здешних жителей. Он тоже не отставал от других, как только выпадет свободное время, корзину в руки и — в бор за реку. Да еще недельку гостил Витя, вдвоем-то было охотно ходить по грибы.
В осеннем лесу царит сдержанный, мягкий свет, безмолвие; бродишь среди этой тишины и забываешь обо всем на свете.
Вечером дома тоже приятное занятие — разбирать грибы, нанизывать белые на сушильные спицы, ставить их в печку: запах в избе после этого неповторимый. Трошин был приспособлен к деревенской жизни, груздей насолил не хуже любой хозяйки и даже отвез ведро в город, да еще — корзинку клюквы, ею сельцовские всегда запасаются. Жена смягчилась, когда подал заработанные деньжата.
Глубокая осень — самое скучное время что в городе, что в деревне, но тут у Паши Трошина появился другой интерес. Ехал из райцентра в свое Сельцо, вошел в автобус — Татьяна Марышева улыбается, хлопает ладонью по незанятому сиденью, дескать, садись. Неторопливо поплыли по раскисшей дороге: мотор подвывает, пассажиры толкуют про всякую всячину, а у них с Татьяной свой разговор.
— Привет, Паша! Чего-то накупил?
— Да так… продовольствие.
— Ну-ну, ты ведь теперь на самообслуживании, — подшутила Татьяна.
Конечно, изменилась она с тех пор, как гулял с ней после армии, но по-прежнему из-под бежевой вязаной шапочки на левый висок выпадала прядка русых волос, а в глубине карих глаз таились игривые огоньки. Давно разошлись их пути, давно смирились они с этим, если так распорядилась судьба.
— Себя накормить — не проблема, — сдержанно ответил Трошин.
— А я зимние сапожки купила Иринке, ей надо одеваться поприличней.
— В редакции работает?
— Ага. Она еще в школе заметки писала, вот ее и взяли в районку.
— Молодец! — одобрил Трошин, удивляясь тому, как девчонка, которая росла вместе с его Витькой, приезжавшим на лето к бабушке, столь скоро повзрослела да еще нашла такую серьезную работу.
— Вот, смотри, какие! — Татьяна достала из пакета сапог. Трошин повертел его в руках, для чего-то расстегнул и застегнул молнию, продолжая думать о прошедшей молодости, о том, что они с Татьяной могли быть мужем и женой и тогда весь жизненный план исполнился бы совсем иначе.
— Скоро у нее день рождения — хороший подарок, правда?
Трошин кивнул, хотя сапожки никак не интересовали его, и вообще разговор был обыденным, какой бывает между людьми, ничем не обязанными друг другу.
— Значит, перестал ты летать в Сибирь, — не то спросила, не то просто отметила Татьяна.
— Пожалуй, перестанешь, если хочешь жить.
— И надолго ли в селе?
— Пока не знаю.
— Я иду другой раз, смотрю, свет у тебя в окнах: как-то непривычно.
— Зашла бы, — тихо сказал он.
— Какой ты простой! — Татьяна весело взглянула на него и повернулась к окну, как будто можно было что-то разглядеть в осенней темени.
От автобуса шли вместе. Не доходя до Татьяниного дома, остановились на минуту. Паша взял ее за руку, Татьяна остановила его:
— Паша, в селе везде — глаза. Твоя Галина далеко, а мой рядом, вон — свет в окнах.
— Вспомнил, как провожались мы с тобой.
— И мне вспомнилось, да что уж теперь… Иди, а то начнется брехня по селу. —
И сама первая направилась к дому.
Этой ночью Трошин побеспокоенно вставал курить, задумчиво сидел на табуретке на кухне, вспоминал молодые годы, когда жизнь могла пойти по другому сюжету.
5.
После армии Паша Трошин остался в городе, приняли в бригаду ремонтников пути трамвайного управления: работенка не из легких, но по молодости сила была не растрачена, а главное, дали место в общежитии. И деньжата появились, в отпуск приехал в костюме, матери привез шерстяную кофту, одним словом, немного прибарахлился. Даже мотоцикл купил по дешевке, катал на нем Таньку Веселову… Ничего подобного в жизни больше не повторится. Остановятся где-нибудь на высоком берегу Вочемы и стоят, утаившись от всех, глядя друг другу в глаза. Танька, такая гибкая, жаркая, прильнет к нему, запрокинув голову, дыхание прервется в неутолимом поцелуе, голова кругом идет, сердце выпрыгнуть хочет… Но никакого баловства она не допускала, и у него намерения были серьезные.
Потом, отталкивая фарой темноту, с ветерком возвращались в село и опять, как завороженные, стояли возле крыльца, бывало, что забудутся, а уже утренняя заря начнет заниматься. В школе не очень обращал на нее внимание, а тут лишила покоя.
— Когда теперь приедешь? — спрашивала Танька.
— Как только дадут отпуск… Обожди, устроюсь получше и увезу тебя в город, — обещал Паша, не очень надеясь на такое устройство, но было в этом обещании обнадеживающее утешение для них обоих.
Реальная жизнь оказалась прозаичней мечтательных порывов: суженая нашлась не в родном Сельце, а в городе. Галя тоже работала в трамвайном депо и жила в том же общежитии, где и познакомились на праздновании Нового года. Сначала попереглядывались. Паше приятно было ощущать на себе взгляд ее серых глаз с изучающим прищурцем. Потом пошли танцевать. Галя посмеивалась над его неумелостью, а он только раззадорился в своем ухаживании. Стали встречаться едва не каждый день, и дело скоро закончилось регистрацией в загсе.
Теперь они имели право претендовать на отдельное жилье и добились получения однокомнатной квартиры, в которой живут до сих пор, а при нынешней власти ни о чем ином и мечтать не приходится. Слава богу, родительская изба сохранилась, где можно отдохнуть душой.
Помнится, как он явился в Сельцо после женитьбы: Галя несла полугодовалого Витьку, он — сумки. Казалось, все односельчане смотрят и осуждают его. Стыдно было перед Татьяной, обещал взять в город, а привез оттуда жену, да еще с ребенком на руках.
Татьяна не упрекала его: встретятся, поздороваются, для приличия перекинутся парой слов, как будто между ними ничего и не было. Осенью и сама вышла замуж за Володю Марышева, не столько по любви, сколько с досады на Пашу. Так и разошлись их дорожки, будто на росстани.
Может быть, и не прогадала она, потому что Володя — мужик серьезный, вином шибко не балуется, работящий, из Сельца никуда не порывался: по нынешним неустойчивым временам так-то жить оказалось надежней.
Обо всем этом потревоженно передумал Паша, придя домой. Чтобы отвлечься, включил старенький черно-белый телевизор, но ничего интересного не нашел, сидел просто так, привалившись к столу, размышляя о том, что Татьяна могла быть хозяйкой в этой избе, но много воды утекло с тех пор, как они были молодыми; из стройной гибкой девчонки Татьяна превратилась в полномерную привлекательную женщину, взгляд ее живых карих глаз как-то смягчился. Да и сам Паша изменился. Уже сединка вкралась в волосы после той жуткой ночи в тайге. Посмотрел на свой снимок на простенке: это он фотографировался в новом костюме перед женитьбой, крепкий был парень, волосы плотной шапкой, кажутся не темно-русыми, а черными. Все это осталось как будто в чьей-то другой жизни.
«Повезло Володе Марышеву», — не без зависти и даже с неприязнью молвил он про себя, как если бы тот обокрал его. Кого было винить в этом, кроме самого себя?
6.
Осень в Сельце. С верховьев Вочемы, с северной стороны, потянуло холодом, стало прихватывать инеем землю, на лужицах заблестел тонким стеклом ледок. Ни на рыбалку, ни в лес не поманивает; самое милое дело, придя с работы, затопить маленькую печку и сидеть возле нее на низенькой скамеечке, глядя на успокоительный огонь. От плиты, от железных рукавов скоро набирается желанное тепло. Торопиться некуда. Особых дел по дому нет, вечера темные, ночи долгие…
Вот послышались шаги на крыльце, тихонько хлопнула дверь, шаги по лестнице. Порог переступила Татьяна. Принарядилась в бордовую куртку, на ногах — кожаные сапожки, улыбается с каким-то смелым торжеством: дескать, не ожидал такого явления!
— Не запираешься в такую-то темень?
— А чего особенного у меня взять? Сейчас закрою.
Он поднялся со скамеечки.
— Не надо, я заперла. Ты ведь приглашал, вот я и пришла.
— Проходи, проходи, чай будем пить.
Татьяна задернула поплотней занавески, заглянула к нему на кухню:
— Господи, чего у тебя на столе понаставлено!
— Так ведь кухня… А мы посидим в передней. Можно выпить, если не возражаешь.
— Давай за нашу запоздалую встречу, — ободряя себя улыбкой, согласилась Татьяна.
Пили чай, сидя рядышком, глаза в глаза, наслаждаясь близостью друг друга. Вспоминалась Паше порывистая Танька Веселова, а перед ним была как бы другая женщина, с другой фамилией. Ему нравилось, как она привычно поправляла прядку волос у виска. Разрумянилась, расстегнула кофточку:
— Тепло у тебя.
— Печка топится. Вообще у нас изба теплая.
— Я бывала у тети Нюры, она уж снохой меня называла, — легко, словно шутку, вспомнила Татьяна, а для Трошина ее слова прозвучали укором: сколько лет прошло, и все равно он чувствует себя виноватым перед ней. Однако оправдываться не имело смысла. Побарабанил пальцами по столу и произнес:
— Мама говаривала, прожитое — что пролитое.
— Это верно. Удивляешься, что пришла? Сегодня у меня свободный вечер: Иринка обещалась завтра, а Володя уехал в город.
— Я знаю, мы грузили его машину.
Володя Марышев работает на КамАЗе с прицепом, возит пиломатериалы на продажу.
— Смелая ты, — добавил Трошин, взяв Татьяну за руку.
— И ты, кажется, не был робким, — с улыбкой молвила она. — Пашь, давай уедем куда-нибудь…
— Ты серьезно?
— Нет, конечно, — согласилась Татьяна. — Я так, пошутила…
Тепло, уютно было в этот осенний вечер. Поднялись из-за стола и долго стояли в обнимку, как когда-то в молодости. Щелкнул выключатель света, только красновато отражались на переборке печные угли. Им казалось, что темная ночь надежно укроет их грех, но разве бывают в селе тайны?
7.
Стал Паша Трошин похаживать к Татьяне, выжидая редкие моменты, когда Володя отлучится в дальний рейс, а то и она наведывалась к нему. Казалось, все шито-крыто, благо зимой рано темнеет и поздно светает.
Однажды, придя на работу, задумчиво курил на штабельке досок. Проходивший мимо Иван Шубняков как бы между прочим обронил:
— Что, Паша, тяжело после ночной-то смены? Хе-хе!
Красноречиво так хохотнул. Трошин пристыженно насторожился, ничего не ответив. «Откуда ему известно? Не сам же выслеживал за мной, значит, кто-то поделился новостью. Кто?» — озаботился он.
Не удалось избежать молвы. Привыкнув обсуждать сельские новости, бабы судачили возле магазина:
— Вчера иду — у Марышевых ругань в дому.
— Об чем?
— Кто знает? Больше Володя выкрикивал, не шибко разберешь. Останавливаться неудобно.
— Чего знать-то? Шашни у Таньки с Трошиным. Володя бывает в отъезде, а кот из дому — мыши в пляс.
— Пожалуй, что так. Он еще после армии ухаживал за ней.
— Понятно, мужик сам по себе живет: воля кого угодно портит.
— Я бы на месте Галины не отпустила его.
— А в Сибирь-то он ездил, лучше, что ли?
— Ну, то пес знает где, а то в своем селе.
— Да что про мужика говорить? Я так Татьяну осуждаю: дело ли при живом муже хвостом крутить?..
Пришлось столкнуться с Володей. Как-то во время погрузки он остановил Трошина за машиной, где их не могли слышать при стуке дизеля, и предупредил:
— Если застану тебя с Татьяной, пеняй на себя.
— Уж больно ты грозен! — чувствуя свое превосходство в силе, ответил Паша.
Володю аж трясло от негодования, в глазах, в сжатых до побеления кулаках было столько решимости, что, казалось, вот-вот кинется в драку, но, слава Богу, обошлось без нее, только повторил угрозу гневным прерывистым голосом:
— Я свое сказал, а ты думай… Будь уверен, найду способ сквитаться с тобой, если даже сяду в тюрьму.
— Пошел ты куда подальше! — с раздражением оборвал Трошин и, едва сдерживая себя, чтобы не оттолкнуть Володю в снег, прошагал мимо.
«Угрожает хмырь! Да я тебя размажу! — горячился он. — Хорошо, что никто не слышал нас». Но что можно было доказать кулаками, если ты не прав, виноват, грешен?..
Донесли вести и до жены. В один отнюдь непрекрасный день — Паша только пришел пообедать, глянул в окно — к дому шагает часто, будто торопится куда-то Галя. Радость плеснулась и тотчас погасла, уступив место тревожному предчувствию: «Чего это она? Вроде бы не собиралась». Замер, будто в ожидании удара.
Жена вошла и сразу — в переднюю.
— Здравствуй! — сухо поздоровалась она, не назвав его по имени.
— Здравствуй! — так же коротко ответил он. — Ты как-то неожиданно…
— Это не имеет значения.
Прижалась плечом к косяку и стоит, упорно-выжидательно глядя на него. В эту минуту жена показалась Паше маленькой, беззащитной, хотелось обнять и утешить ее.
— Чего не раздеваешься?
— Приехала посмотреть в твои бесстыжие глаза, — сразу ударила Галя.
— Что ты?..
— Я-то ничего, а вот ты… — Галя не нашла нужного слова, достала из сумки листок бумаги и с гневом припечатала его к столу. — Читай!
«Галя, пишу тебе, потому что хочу предупредить, что твой Павел завел шашни с Танькой Марышевой. Об этом знает все село…» — прочитал Паша, чувствуя жар в голове. Подписи под письмом не было, значит — анонимка: нашлась какая-то «доброжелательница».
— Что скажешь на это? — припирала к стенке жена.
— Ну, гуляли мы с ней в молодости, на том все и кончилось, ты это знаешь. Что теперь, не встретиться, не поговорить? — попытался защититься Паша.
— Ты мне мозги не пудри! Уж если человек письмо прислал, значит, далеко зашло.
— Не слушай всякую брехню…
— Дыма без огня не бывает. Нам с тобой больше не о чем разговаривать, — заключила Галя, взяв листок со стола. — Оставайся здесь, я тебя на порог не пущу: завтра же врежу новый замок. А сейчас пойду к этой стерве!
— Галя!
— Была Галя, — дрогнувшим от обиды голосом ответила она.
Стукнула дверь. Проскрипели лестничные ступени. Паша, пристыженный, подавленный, замер у окна, провожая тоскливым взглядом жену, словно попрощались навеки.
Перепалка с Татьяной, видимо, была недолгой, потому что вскоре Галя прошагала по улице обратно мимо Пашиных окон. Что было делать? Выбежать, остановить ее? Не получится, только выставишь свой позор на все село. «Боже мой! Вот это влип в историю! Теперь стыдно на люди показаться, — сокрушался он, чувствуя себя как бы заточенным в собственном доме. — Какая зараза накатала анонимку? Поди угадай!»
С чувством безнадежности то вышагивал по избе, то останавливался возле окна. Потускнел солнечный день, теснота сдавливала грудь, разом почувствовал усталость, пуще чем после тяжелой работы.
8.
Наконец дождались погожих дней. На пригреве закапало с крыш, в полях слюдянисто отсвечивал снег, отполированный последними метелями, и солнце уже не просто сияло во всю небесную ширь, а прижимало к застуженной земле тепло.
Природа едва очнулась, но уже началось пока ничем не проявленное движение жизни в застывших деревьях, и люди почувствовали какое-то брожение крови, зовущее на улицу, в поле, в лес, поближе к пьянящему своей свежестью воздуху, к солнцу.
Паша любил эту светлую пору в деревне, с первыми признаками весны его всегда тянуло домой, и прежде при каждом удобном случае он стремился в Сельцо, к матери, хотя бы денька на два-три…
Вышел на крыльцо и зажмурился, постоял, привыкая к ослепительной белизне снега. У двора была свалена куча обрезков после распиловки бревен: вчера привезли ребята на тракторе, потому что не хватило ему заготовленных дров. Принялся рубить их на чурбане; такая спорая работа была ему в охотку, разогрелся, скинул фуфайку.
Увлекся, глядь, неторопливо вышагивает по тропке отец, Кузнецов Иван Федорович, мужик крупный, в лисьей шапке с кожаным верхом, черном полушубке, в большущих валенках фабричной катки. Поставил сумку на снег, снял рукавицу:
— Здорово, Паша! Трудимся?
— Да вот, привезли обрезков с пилорамы…
— Это разве дрова? Одна кора, больше дыму будет, чем тепла, — по-хозяйски рассудил Кузнецов.
Паша встряхнул пачку сигарет, отец отказался:
— Не балуюсь этим делом, да и пчелки не любят запахи. Накинь фуфайку-то — остынешь, — позаботился он.
— Нормально, погодка наладилась.
— Да-а, отогреваемся, слава Богу. — Иван Федорович приподнял шапку. — Скоро ульи выставлять, а то сидим всю зиму, как в берлоге.
Паша дососал сигаретку. Поднялись в избу. Иван Федорович, не мешкая, достал из сумки банку меду, поллитровку и свиное сало. Сел на табуретку к столу, погляделся и вывел сравнение:
— Небольшая у вас избенка против моей-то.
— Нам хватает, семья невелика.
— Узнал, что ты живешь тут, решил проведать. Что не являешься в Будилово?
— Чего я там забыл?
— Чай, не чужие мы с тобой, — посетовал Иван Федорович.
— Что теперь, если жизнь прошла порознь? Ладно, батя, за встречу!
Звякнули стопками, пожевали шпиг. Паша разглядывал отца, стараясь угадать в нем собственные черты, хотя и сам знал, и люди всегда говорили, что он похож больше на мать. Иван Федорович то степенно поглаживал седые, но мало поредевшие волосы, то, подперев сильной пятерней подбородок, задумывался и тоже со вниманием поглядывал на Пашу, словно сомневаясь, что перед ним сидит сын.
— Говорят, тут у тебя неприятности получились? — Иван Федорович неопределенно ткнул большим пальцем за плечо.
— Гм! И до Будилова донеслось! — едко хмыкнул Паша.
— Плохие вести не лежат на месте.
— Приезжала на днях моя, растрезвонила на все село. — Паша недовольно поморщился и торопливо налил по новой, чтобы как-то заглушить совесть.
— Сам виноват, обидел жену… Будь умен, — наставительно заметил Иван Федорович.
— Тебе ли говорить об этом? Мама раньше срока умерла, я вырос безотцовщиной, — не удержался от упрека Паша.
Иван Федорович продолжительно, с какой-то тоскливой болью посмотрел на него, видно было, что тяжело ему снести такой удар, даже желваки задергались. Попытался оправдаться не только перед сыном, но и перед собой:
— Я оступился в молодости, а ты семью имеешь, мужик в серьезных летах. Ну, казни теперь меня, высказывай, имеешь право! Только мне и самому нелегко носить всю жизнь такой грех. Понимаю, что никто мою вину перед Анной и перед тобой с меня не снимет.
Невеселая получалась беседа, да и не рассчитывал на нее Иван Федорович, когда направлялся в Сельцо. Долгое время не виделись, а встретились без какой-либо радости. Что поделаешь? Разбитый горшок не склеишь.
— Ладно, батя, не будем бередить старое, — примирительно сказал Паша.
— Ты и меня пойми, Павел, один я остался в своем большом доме: Катерину похоронил в прошлом году, дочки обе — в городе. Вот ты все — батя да батя, как будто чужие мы с тобой, — посетовал Иван Федорович.
— Да уж так получается…
И в самом деле Паша почти не знался с отцом, жившим в Будилове другим семейным интересом. Язык не поворачивался назвать его папой. Была и останется обида за униженное детство, за поломанную судьбу матери. Вот сидят они за столом, выпивают, разговаривают, а близости все же нет. Однако делить им нечего, надо как-то поддерживать нормальные отношения.
Словно соглашаясь с его мыслями, смягчив сердце выпивкой, Иван Федорович продолжал:
— Все же побывай как-нибудь в Будилове, я буду рад. У меня много разного инструмента, рыболовных снастей, мотоцикл давно стоит без дела: возьми чего надо. Какой я нынче рыбак или мотоциклист?
Встав из-за стола, Иван Федорович поразглядывал семейные снимки Трошиных, молча повинился перед Анной и, уже надевая полушубок, высказал совет:
— С женой разлад ликвидируй, в ноги ей упади, а помирись. — Не дожидаясь ответа, добавил: — Ладно, пошел я. Не забывай дорогу в Будилово.
Тяжелые шаги по лестнице удалились, бухнула дверь, тихо стало в избе. Паша забывчиво постоял у окна, глядя вслед постаревшему отцу: все же шевельнулось в сердце что-то трогательное. Как ни крути, одна кровь. Поддел ложкой меду, не спеша пробуя его на вкус. Сладкий подарок. Каким памятным счастьем было бы, если бы отец принес эту банку в детстве!..
9.
Март на исходе. Ясные, приветливые выстоялись дни. Кажется, самому солнцу весело в просторной небесной голубизне; даже когда уйдет оно за горизонт, еще долго плавится над лесом широкий огненный закат, и странно видеть в той вечерней стороне, в непотускневшем бирюзовом небе самую яркую звезду всех времен года, свет которой кажется каким-то торжественным и досягаемо близким.
Скворцы еще не прилетели. Первым настраивает свою барабанную дробь пестрый дятел, то ли живущий в Сельце, то ли появляющийся здесь, как вестник весны: бодрое получается начало. Потемнели дороги, пообтаяли крыши, зашевелились люди, освобождаясь от зимних одежек.
В такую пору трудно усидеть в избе. Пашу поманивало на реку, закинул за спину приготовленный с вечера рыбацкий ящик, взял под мышку ледобур и пошастал на лыжах к дальнему Круглому омуту: всегда кажется, что, чем потаенней место, тем больше рыбы.
Направился прямиком через длинное поле. По насту шагалось легко. Иногда останавливался, щурясь на ослепительный снег, прислушивался к тетеревиному бормотанью. Большое, еще нераскаленное солнце катилось сбоку, в лесу оно потерялось, здесь утомляли глаза синие тени и царила глубокая тишина, только слышно было, как поскрипывают ремешки лыж. Под пологом елей и сосен продолжал прятаться неуступчивый морозец, и воздух был по-зимнему резкий.
Не теряя ориентиров, иногда подходил к речным излукам. На быстринах Вочема освободилась ото льда, а кой-где даже проступили забереги. Узкая промоина вклинилась и в Круглый омут, где уже побывали рыбаки, натоптали тропку по ледовому мостику, сохранившемуся над промоиной. Паша благополучно перешел по нему на противоположную сторону, где оказалось больше насверленных лунок. Опустил в лунки две удочки и стал наблюдать за кивками, сидя на ящике.
Поклевки были редкими, тем не менее кучка плотвиц на льду прибавлялась. Солнце играло вовсю, так что к полудню стало пригревать, хоть скидывай фуфайку. Было удовольствием просто посидеть на любимой реке, а тут еще удалось выудить на жерлицу щучку. Приятное занятие, за которым не замечаешь, как проходит день.
Паша спохватился идти домой, когда было уже часов шесть вечера. Поскольку ледяной мостик через протоку мог ослабнуть на дневном пригреве, на всякий случай сначала перекинул на другую сторону бур и ящик. «Люди тут ходили пешком, а уж на лыжах проскочить проще», — рассудил он.
Увы, проскочить не удалось. Мостик рухнул под ним, Паша соскользнул с лыж назад, в полынью: спасло то, что предусмотрительно отстегнул ремешки креплений. Выбрался грудью на лед, отчаянно ботая ногами, но кромка льда обвалилась под ним. Пришлось повторить попытку, продолжая ботать тяжеленными валенками, боясь неосторожным движением снова обрушить кромку, а еще сковывал страх того, что может затянуть под лед.
Кой-как вскарабкался на берег, с ужасом глядя на черную воду, качающуюся в полынье. Вместе с ней качались лыжи, зацепившиеся носками за противоположный край льда. Надо было их доставать, потому что без лыж его ждала погибель и на берегу: снег глубок.
Сломал длинную иву, стал ползком подбираться поближе к лыжам, опасаясь снова рухнуть в воду. Цепляя лыжи за ремешки, слава Богу, выудил их из полыньи. Дрожа от холода, торопливо выжимал одежду, но много ли тепла, если она и валенки мокрые?
У фуфайки остались сухими только плечи. Ледобур и ящик с уловом — на домашней стороне, а он сам растерянно топтался на противоположном лесном берегу. Боялся еще раз ступить на лед, поэтому решил идти не к себе в Сельцо, а к поселку лесозаготовителей, до которого было немного ближе.
Отыскал заброшенную дорогу, старательно направился по ней, сознавая, что теперь можно спастись только непрерывным движением, но в мокрой тяжелой одежде, на мокрых лыжах при всем усердии подвигался он медленно. Наст в лесу был совсем слабый, лыжи вязли в снегу. Приходилось спорить с усталостью. «Нельзя останавливаться, нельзя! Только бы добраться до жилья. Господи, помоги мне!» — твердил Паша, замечая, как в лесу густеют ранние сумерки.
Вскоре стемнело, и звезды проклюнулись над просекой. Из-за этой темноты и подстерегла его беда, когда съезжал в овражек: лыжа зацепилась за сучок вылежины, Паша уткнулся в сугроб, и в этот момент отломился носок лыжи. Теперь вовсе была не ходьба, а мучение, сломанная лыжа утыкалась и зарывалась в снег.
Наконец послышался обнадеживающий лай поселковых собак, и все же долгим показался ему оставшийся путь, к тому же стало подмораживать, и фуфайка на нем вскоробилась, начала леденеть снизу. Выбившись из сил, он совсем бросил лыжи, как надоевшую обузу, и побрел напрямую к ближним огням. Перевалился через какую-то треснувшую под ним изгородь, тотчас встревожились собаки, подбежали люди с фонариком.
10.
Утром, узнав о том, что Паша Трошин не вернулся с рыбалки, встревожилось все Сельцо. Отправились по его лыжному следу и, найдя ящик с ледобуром, посчитали Пашу утонувшим. Только и разговору было про нечаянную беду, мол, что да как могло случиться. Уж собирались известить Галину.
А под вечер невредимого Пашу доставили из поселка на машине, и в окнах его избы привычно зажегся свет. Только не прошли даром купание в ледяной Вочеме и долгая ходьба в мокрой одежде. На другой день поднялась температура: как только окутывался одеялом, бросало в жар, а без него ознобно потрясывало.
После работы зашли Иван Шубняков, Федор Горохов и Сашка Забелин, полюбопытствовали про его приключения. Конечно, посочувствовали, но тут же, расположившись, как дома, распили бутылку водки, дескать, за спасение и выздоровление. Повеселели, стали подшучивать друг над другом и Пашей. Сашка по привычке завернул байку:
— Встретились два охотника. Один убил двух зайцев, спрашивает другого: «А ты?» «Десять ежиков», — отвечает. «Это зачем?» — «Жене — на воротник, теще — на стельки».
— О-хо-хо! — загоготали, забыв, по какому случаю явились. Даже Паша тихо посмеялся в постели, нисколько не осуждая приятелей.
— Все же везучий ты, Паша, опять спасся, — сказал Федор Горохов, — считай, дважды заново родился. Как говорится, третьего не миновать…
— Тьфу! Тьфу! — остановил его Шубняков. — Постучи по дереву!
Дружно постучали по столу.
— Другому бы ни за что не выбраться из полыньи: только представить себе — фуфайка, валенки, все намокло, тяжеленное, да еще — жуткий холод. Бр-р! Мы уж попрощались с тобой, когда увидели на омуте брошенные вещи: шапки сняли и стоим.
— Долго жить будешь, — добавил Сашка
Надымили куревом полную избу, пожелали выздоровления и ушли, считая, что теперь он под родной крышей, значит, в безопасности.
Поздно вечером навестила Татьяна. Придвинула табуретку к кровати, Потрогала прохладной ладонью Пашин лоб.
— Ой, как тебя разгасило! — Пооткинула одеяло. — Что делать-то? Медичку из Спаса привезти? Она молоденькая, только назначена, мало чего понимает.
— Подожду утра, может быть, полегчает. Не надо было тебе приходить: не нужны лишние разговоры по селу.
— Я на минутку, по-моему, никто не видел, — успокоила Татьяна.
Навела порядок на столе, напоила Пашу чаем с медом и клюквой.
— Выпей побольше, тебе надо пропотеть. Завтра пришлю Давыдиху: чем-нибудь поможет…
Ночь Паша не сомкнул глаз, но, измаявшись, все же забылся на короткое время, и привиделся ему сон, будто стоит он под окнами не зимой, а в жаркий летний день и видит, подходит к нему вахтовый мастер Василий Зыков, в камуфляжной робе, в большущих резиновых сапогах. При этом подумалось: «Неужели не жарко ему»?
— Как поживаешь, Паша? — будто с укором спросил Зыков, мол, все погибли, а ты умудрился уцелеть.
— Здесь, в Сельце, пока. Заходи, посмотришь.
Направились в дом.
— Вы-то как там? — полюбопытствовал Паша.
— Хорошо у нас. Видишь монастырь? Тут рядом, побывай как-нибудь.
Шли в избу, а оказались опять на улице, где вместо сельской церквухи, как наяву, виднелись золоченые кресты и купола монастыря. И белая-белая ограда вокруг него. Даже во сне Паша засомневался, чтобы такой великолепный монастырь мог находиться у них в Сельце. Зыков между тем уже удалялся в сторону монастыря. Хотелось остановить его, но крикнуть не получалось, мешало какое-то удушье…
Проснулся Паша в поту, с чувством разочарования по исчезнувшему чудесному видению монастыря, но после некоторого размышления это чувство сменилось тревогой, поскольку вспомнилось, что увидеть во сне церковь — к терпению, а самое главное, никто из сибирских бригадников ни разу ему не снился, и вдруг пожаловал Василий Зыков. «Это душа его явилась ко мне, — расшифровал сон Паша. — В какой-то монастырь приглашал, хорошо, что я не пошел за ним».
Нащупал нательный крестик и перекрестился. Оберегает-таки ангел-хранитель: второй раз спасает от смерти. Дернуло же Горохова за язык пророчить, мол, третьего не миновать. Неужели и в самом деле преследует рок? Господь наказывает меня за грехи, скорее всего так… Закрывал глаза и снова видел за белой стеной сияющие купола монастыря, словно в реальности возникшего в конце сельской улицы. Непонятно было, почему такое красивое видение — к терпению?
Так и получилось. Температура не спадала, казалось, сделалось горячо даже в глазах. Он поднялся, побродил по избе в валенках, но от солнечного света в окнах закружилась голова, вернулся в постель.
Обрадовался, когда пришла Давыдиха, которая умела врачевать и людей, и скотину. Иные считали ее колдуньей, только зря, потому что она была обыкновенной знахаркой. Это нынче в любой рекламной газете наперебой предлагают свои услуги разные, якобы потомственные, целители, гадалки, прорицатели и прочие шарлатаны. Для Сельца оказалось достаточно Давыдихи, знающей травки и некоторые наговоры. Конечно, и такое веданье не без греха, но что поделаешь, если одно без другого не бывает?
— Как ты, Павел Иванович? — уважительно повеличала старуха. — Надоть так оплошать! И кто придумал эту зимнюю рыбалку? — ворчала она, внимательно глядя на него. — Куда тебя понесло на Круглый-то омут?
Глаза у Давыдихи какие-то нездешние, когда-то были черными, теперь выцвели, но сохранили проницательность.
— Не знаю, тетя Шура. Сильно простудился. Я уж зарок дал: больше зимой на реку — ни ногой.
— Раньше никто зимой-то не ловил: есть, что ли, нечего? — Пощупала сухими пальцами руку и лоб, велела повернуться спиной. Принялась втирать какую-то пахучую жидкость. — Пощиплет немного, потому как скипидару добавлено. А грудь понатираешь сам: пузырек оставлю.
Отошла со своей сумкой на кухню. Слышно было, как бормочет там:
— Мать всем травам плакун-трава, помоги рабу божию Павлу… — Вынесла заварной чайник: — Пей этот сбор — хорошо помогает: от земли — трава, а от Бога лекарство.
Принялась заговаривать, стоя возле кровати:
— Ты, злая трясовица, уймись, а не то прокляну в тар-тарары… Ты, огневица, охладись, а не то заморожу тебя крещенскими морозами. Немочь и простуда, отвяжись от раба Павла моим крепким словом…
Поверил Паша в бабкины снадобья, натер себя настойкой, напился травяной заварки и несколько успокоился, дожидаясь результата. И все же невозможно было уснуть, лезли в голову, перебивая друг друга, разные мысли: то думал про Татьяну, то повторял свой разговор с женой, то с ужасом вспоминал роковое купание в Вочеме. Могло затянуть под лед и — каюк. Жуть!
Отец Михаил говорил: «Кого Господь любит, тому посылает испытания, и он же дарует спасение».
«За что любить-то меня, если церковь рядом, а я сходил в нее всего один раз и то не мог выстоять службу и ничего не понял в ней? Крестился в сорок пять лет, а что проку-то?» — признавался себе Паша.
Лежал с открытыми глазами. Месяц позаглядывал в окна и то ли скрылся за домом, то ли потускнел перед рассветными сумерками. Вот уж совсем разбрезжилось, однако и новый день не сулил ему ничего хорошего, потому что по-прежнему бросало в жар. От Давыдихиного лечения не стало легче, нужна была больничная помощь.
Утром, пока сын не ушел на работу, позвонил ему, дескать, договорись с начальством, чтобы разрешили съездить в Сельцо. Оставалось ждать приезда Вити, это было надежнее всего.
11.
Приходил Торопов, предлагал отвезти в райбольницу, Паша отказался, сказав, что ждет сына. Долгим показалось это ожидание.
Витя прибыл во второй половине дня, легко взбежал по лестнице: спортивный малый, на полголовы выше отца, в любом деле проявляет мужскую хватку.
— Здорово, пап! Чего случилось?
— Пошел рыбачить на Круглый омут, по глупости провалился в воду, а до дому не вдруг доберешься, сначала побрел в поселок…
— Как чувствуешь себя?
— Скверно, Витя. То в жар, то в озноб кидает, температура…
— Одевайся помаленьку да показывай, что из вещей взять с собой.
— А как мать отнесется к моему приезду?
— Конечно, она в большой обиде на тебя, но не будет же скандалить с больным: выздоровеешь — разберетесь, не мне вас учить, — как серьезный посредник рассудил Витя. — Когда собирался ехать, она наказывала, чтобы мы не забыли все выключить, хорошо запереть дом.
«Понятно, что переживает за мать, держит ее сторону и осуждает меня, только не выказывает этого», — отметил Трошин. Пока одевался, сын складывал в сумки вещи. Обычно кое-что получше припрятывали, на этот раз было не до того. Паша терпеливо сидел в машине, пока сын проверял все в избе, вывертывал электропробки.
Возле машины топтался Вася Гаврилов, он думал, что Трошины задержатся до утра, намеревался поболтать и, может быть, посидеть за столом, теперь же только высказывал сочувствие:
— Да-а, Паша, видишь, как получилось! Где беде быть, там ее не миновать. Не поддавайся хвори, поправляйся, выздоравливай. Чай, в городе медицина поможет. Теперь уж на тепло повернуло, Бог даст, скоро увидимся.
Трошин слушал его рассеянно, только вяло помахал рукой, когда машина тронулась. Вначале притряхивало, а по шоссе покатились ровно. Низкое солнце светило в боковое окно, зажигало снега, так что в глазах возникала резь. В кабине скоро набралось тепло, впору было скинуть куртку.
— Пап, не расстегивайся и шапку не снимай, потерпи, — заботился Витя.
Закрыв глаза, Трошин ехал в полудреме, в таком настроении, как будто попрощался с Сельцом навсегда. Вспомнил, что так и не удосужился поставить новую оградку на могилах бабки и матери. «В лесу живем, на лесопилке работаю, можно было заготовить материал», — стыдил он себя.
Постепенно мысли его обратились к городу. Что ждет его там? Как помириться с Галей? Сказанное сыном несколько обнадеживало, но грех перед ней вряд ли останется прощеным. Было тяжело даже сидеть, хотелось лечь, однако он не жаловался, чтобы не отвлекать сына. «Уж не воспаление ли легких у меня?» — настораживался.
Вот уж свет фар закачался над просекой, позади осталось больше половины пути.
— Хорошо ты вздремнул, — заметил Витя.
— Да я так, только глаза закрыл.
— Ничего, сейчас приедем домой, — подбадривал сын. — Утром отвезу в поликлинику.
— Как дела у вас с Валей?
— Нормально. Мы больше у них находимся: родители относятся ко мне хорошо.
— Ничего нормального в этом, Витя, нет. Распишитесь, как положено.
— Успеем. Нынче многие так живут.
— Пусть живут, это не пример для тебя. Подумай.
— Ладно, — отнекнулся Витя.
Мотор продолжал убаюкивать. По сторонам дороги стеной тянулся обтаявший ельник, настойчиво прошивали темноту фары, иногда резко вспыхивали встречные, и казалось, дорожной просеке не будет конца.
Утомляла не только болезнь, но и беспокойные мысли. Вроде бы можно считать себя удачливым человеком, поскольку какая-то сила оберегает его, а с другой стороны, преследует роковое невезение. Снова вспомнил обеспокоившие слова Феди Горохова. «Поди угадай, какие опасности подстерегают в жизни, — раздражительно думал он. — Судьбу не выбирают, и, как она распорядится, не дано знать никому».
С верхотинки показались огни города. Как переступить порог квартиры? Как примет Галя? Как посмотреть ей в глаза? Хорошо, что в дом они войдут вместе с Витей. Предстоит тяжелый разговор с покаянием, а еще будет суд совести.
Читать «О чем молчат легенды. Любовница врага: путь страсти, путь любви» — Гале Анна — Страница 1
При создании обложки использовалось изображение с сайта https://pixabay.com/
Пролог. Злата
Я шагнула со светящейся дороги на скользкий, припорошенный снегом асфальт. Быстрый взгляд по сторонам подтвердил: опасностей поблизости нет. В городе спокойно, но я знаю, что совсем скоро рыцарям здесь придётся тяжело. Почти уверена, что Вильгельму понадобится в помощь кто-то из нас. Благословенных, как нас называют. Это я и собираюсь узнать – можно ли мне поселиться в Ранове.
Уже несколько месяцев я в миру и очень хочу помогать своим, но пока мне ничего не разрешают. Все рыцари святого Грааля говорят, что мне не стоит привлекать внимание слуг Грарга: это слишком опасно для благословенной. Пока что враги не замечают меня, и чем дольше так будет – тем лучше. В городе Марске, где я сейчас живу, обосновались трое приспешников Грарга, и двое из них имеют большие заслуги перед своим демоном-повелителем. Я на ходу вынула из кармана мобильник и нашла номер брата.
«Аппарат абонента выключен…»
Или брат занят, или пошёл к святому Граалю. Он так горд, что его отправили в Марск без наставника с таким же молодым напарником! Но даже я понимаю: ребятам ещё рано служить самим. Через несколько дней отец собирается стать их наставником. Скорей бы, я уже соскучилась по родителям. Часто ходить по светящейся дороге мне тоже запрещают, чтобы случайно не привлекла внимания врагов.
По-моему, это лишние предосторожности. Всем известно, что живущие в Марске слуги Грарга не мстят близким рыцарей Грааля. Пока они не узнают, что я – благословенная, мне ничего не грозит. Да и опасность я бы сразу почувствовала – таков дар рыцарских помощниц.
Навстречу шёл, прихрамывая, темноволосый парень. Я случайно поймала его взгляд. Глаза шальные, зелёные, с зовущими искорками. На меня иногда смотрят так на улице, но сейчас я растерялась, заволновалась: парень оказался слишком симпатичным. Я поспешно отвела взгляд.
– Девушка, вашей маме не нужен зять? – спросил парень.
По голосу было слышно, что прохожий улыбается.
– Н-нет, – пробормотала я, инстинктивно прибавив шаг.
Вот и оживлённый перекресток, там останется пройти два двора – и я на месте. До сих пор боюсь переходить через дорогу, да и большинство наших девочек вздрагивает от одного вида стремительно несущихся автомобилей.
На другой стороне улицы у тротуара припаркована машина – чёрная, как будто вытянутая, с тёмными стёклами. Не разбираюсь в автомобилях, но это что-то невероятно дорогое. На машину косятся почти все прохожие. Несколько парней в стороне фотографируют её на телефоны. Может, автомобиль поставили сюда для рекламы, и с другой стороны висит объявление о его прокате для свадеб?
На светофоре загорелся зелёный свет, я быстро двинулась по «зебре». Щелчок раздался, когда чёрный пафосный автомобиль остался за спиной. Я шагнула на тротуар. Слабый ветерок донёс запах дорогого мужского одеколона, отец иногда пользуется в миру чем-то похожим.
Я начала оборачиваться. Внезапно чутьё благословенной подсказало: беги, рядом опасность.
В ту же секунду что-то царапнуло по руке. Ноги подкосились, в глазах резко потемнело. В голове вихрем пронеслось: «Поздно!» Как сквозь сон я услышала отдалённый шум разных голосов, запах дорогих сигарет и незнакомый хрипловатый баритон почти над ухом:
– У неё такое бывает… Нет, благодарю, помощь не нужна. Это моя племянница, я сам её отвезу…
Я хотела сказать, что у меня нет дяди, но не смогла выдавить ни слова. Язык отказывался шевелиться. Мгновение спустя я полетела в чёрную бездну. Все звуки отдалялись, запахи исчезли. Давящую тишину прорезал отдалённый отчаянный крик: «Опасность! Уходите!» А затем меня обволокла полная тьма, унося остатки сознания.
Часть первая. Проклятый дом.
Глава 1. Кот
С утра нога опять ноет. Значит, будет дождь. Или снег. Чёрт его знает, в декабре в Ранове это непредсказуемо. Никогда бы не подумал, что в двадцать два года могу превратиться в ходячий барометр.
Хлопнула входная дверь. Я настороженно приподнялся и тут же расслабился. В комнату быстро вошёл длинноволосый Луис в слишком лёгкой для зимы куртке, футболке с какими-то монстрами и чёрных джинсах. На вид – обычный современный парень, не отличающийся особым умом, но внешность обманчива. Причём в этом случае – намеренно обманчива. Луису ни к чему лишнее внимание. На самом деле он – четырёхсотлетний судья Грарга, последний ученик Каитона, главы ордена тёмных рыцарей.
– Привет!
– Привет, – я нехотя привстал с дивана и уселся поудобнее. – Ты хоть предупреждай, когда собираешься зайти.
– Зачем? Дверь у тебя всё равно открыта. Девиц ты, вроде, не водишь, так что в неподходящий момент я не появлюсь…
– Дверь меня врачи приучили оставлять открытой на случай, если упаду и не встану, – раздражённо напомнил я. – Смотри, у меня реакция может сработать быстрее мозга. Запущу в тебя каким-нибудь утюгом или кухонным ножом…
– Ну и что? – ухмыльнулся Луис. – Я, если ты забыл, бессмертен. Есть хорошая новость: твоё посвящение состоится через три дня. Ты не пожалеешь об этом решении. Граргу нужны хорошие бойцы. В нашем мире у тебя будет гораздо больше того, что ты потерял. Здоровье, сила, бессмертие… С возможностями, которые даёт великий Грарг, ты сможешь исполнить любое своё желание.
Действительно хорошая новость! Скорей бы! Хочется какого-нибудь дела, а вместо этого я целыми днями валяюсь в спортивном костюме на разложенном диване. Телек надоел, музыку не люблю, кроссворды уже видеть не могу, разве что книги и интернет выручают.
Вряд ли мне придётся когда-нибудь пожалеть о том, что останется лишь в воспоминаниях о прошлой жизни. Семья? Её никогда не было. Друзья? Вскоре после памятного боя без правил они перестали даже звонить. Вот только Ирка… И думать о ней не хочется, и забыть пока не могу. В этом я надеюсь на Грарга. Говорят, его слуги не могут испытывать человеческих чувств в полную силу.
– Да, для тебя уже есть работа, – продолжил Луис. – На соседней улице открывается ночной клуб. Хозяин – один из наших, рыцарь коричневого кольца. Он решил отдохнуть в Ранове, а заодно и объяснить хоть чем-то свои весьма приличные доходы. Будешь у него ди-джеем.
– Смешно, – хмыкнул я. – А если серьёзно?
– Абсолютно серьёзно. Тебе нужно какое-то занятие, чтобы слиться с населением.
– Луис, я давно слился с населением, я здесь живу. У меня куча знакомых. Это же цирк – бывший боец ведёт дискотеки в ночном клубе! И вообще, какой из меня ди-джей?! Я в этом ничего не соображаю…
– Сколько раз говорить, называй меня Леонид! Для знакомых ты уже не боец, ты почти инвалид, причём безработный. Ты отдал за лечение почти всё, включая машину, – напомнил Луис. – Кого удивит, что ты ищешь заработка в другой сфере? Вот если опять полезешь в подпольные бои без правил – точно привлечёшь к себе ненужное внимание.
Я неохотно кивнул. Луис прав, положение у меня незавидное. Хорошо хоть я успел купить квартиру до того боя. Ничего, после посвящения Граргу всё изменится. Здоровье вернётся, с деньгами проблем не будет, да ещё в плюсе вечная молодость и бессмертие. Совсем неплохо!
– Насчёт боёв согласен, не полезу, но и диджеем я не буду. Никогда не кривлялся под музыку!
– Ты не сможешь менять композиции? – насмешливо спросил Луис. – Всё получится. Мы быстро найдём кого-нибудь ещё, поопытнее, будете работать в паре. Заодно в клубе решишь проблему с посвящением. В Грарг, видишь ли, принято вступать после бурных секс-упражнений, а около тебя я ни одной девицы не вижу. Почему ты один?
– Так получилось. Ты же знаешь…
– Знаю. Твоя… как там её…
– Ира.
Ирка, Иришка, Ирочка, Ириска… Имён много, и каждое из них до сих пор отдаёт горечью.
| Галя — это позывной. РЫЖИК Тёплыми, солнечными вечерами по выходным дням, когда Золотая набережная заполнялась отдыхающими, на верхней смотровой площадке у Высокой башни можно было наблюдать любопытную картину. На фоне великолепного пейзажа с видом на Кром и устье Псковы целыми группами фотографируются завсегдатаи местного ресторана и многочисленные туристы. Центральным персонажем на фотографиях стал невесть откуда появившийся с конца мая в здешних местах рыжеватого окраса красавец — кот. Он стал центром всеобщего внимания за свой компанейский характер и артистичные данные, за понимание того, что фотографии с его изображением разъедутся не только по всей России, но и попадут в ближнее зарубежье. На площадку заглядывали даже свадьбы и не один жених за лето имел счастье брать на руки нашего счастливца, скорее всего для контраста с тёмным костюмом и не иначе. Десять лет тому назад я совершенно случайно оказался проездом в родном городе Острове. Выйдя из автобуса на автовокзале, чтобы купить «Островские вести», немножко не рассчитал время и автобус «Пушкинские Горы — Псков» ушёл без меня. Со мною была видиокамера и я решился пройтись по местам, где 50 лет тому назад, покинув родительский дом, отправился служить в Армию. Первым делом решил посетить библиотеку, где мне не приходилось бывать с 1958 года. Читальный зал старой библиотеки, что на улице 25 Октября, был хорошо мне знаком. Здесь я читал журналы «Юность», «Советский экран» «Огонёк» и с величайшим удовольствием изучал в этом популярнейшем в народе журнале репродукции с картин и читал искусствоведческие статьи. С душевным трепетом открываю входную дверь новой для меня библиотеки на улице Спартака и моему удивлению не было предела в тот день. Встречаю Ю.Ф. Орлова, в подростковые годы моего первого наставника в области изобразительного искусства. Оказывается, он сюда приглашён на мероприятие в местный клуб интеллектуалов, как местная «знаменитость». Здесь он развернул экспозицию небольших однообразных этюдов писаных маслом в духе 60-х годов прошлого столетия. С собою он привёз для поддержки на мероприятие известного псковского журналиста словоохотливую Игнатьеву. Вела заседание клуба заслуженный работник культуры Зоя Ивановна……………………….. Когда я первый раз окинул взором зал, то увидел много знакомых лиц. Время на них не оставило своей печати с памятных 66 – 68 годов, когда по распределению мне пришлось учительствовать в третьей и седьмой школах два года. Всё те же молодые лица, только умудрённые опытом. Мероприятие оставило в душе неизгладимый след. Виновницей всему была ведущая, блестяще отработавшая эти, впечатлившие меня, полтора часа. Приближался юбилей Олега Алексеева, нашего земляка, поэта «хоть с небольшой, но ухватистой силою» — строка из поэмы С. Есенина «Чёрный человек». Зоя Ивановна разыскивала всех островичей, где бы они не жили, знавших Олега. В это число попал и я, имевший возможность три раза присутствовать на поэтических вечерах с участием поэта. Мой подарок библиотеке – живописный портрет нашего всеобщего любимца был предварительно написан и вручён мною на том памятном заседании клуба. Примерно через год Зоя Ивановна приглашает меня с выставкой своих работ быть участником очередного заседания клуба. Я ответственно подошёл к подготовке мероприятия, несколько раз привозил картины, одновременно готовил публикацию в «Островские вести» о местном художнике Николае Андреевиче Андрееве. Тогда дважды этот материал с разницею в один год газета выпустила. Эта встреча с земляками была очень памятна. Прибыла на заседание клуба вся моя семья. Сын, учащийся школы искусств струнного отделения по классу скрипки исполнял мелодии всем полюбившиеся, мои картины были размещены на стульях, ввиду отсутствия экспозиционных площадей. Встреча прошла на самом высоком уровне. На том мероприятии я подарил библиотеке картину — панораму города Острова, написанную мною в одно из последних посещений родительского гнезда. В эти же годы произошло значимое для меня событие — знакомство с творчеством Леонида Фёдоровича Зурова, прекрасного русского писателя, родившегося в Острове в 1902 году. Мы о нём ничего не знали по той причине, что писатель в 1918 году 16 – летним юношей пополнил ряды белой добровольческой Северо – Западной Армии и после её гибели до последних своих дней проживал за границей. Писал он свои произведения, как и Иван Бунин, только на русском языке. Зурова постоянно мучила неотвязная болезнь — тоска по родине (ностальгия). Лучшая его проза, произведения «Поле» и «Древний путь», была посвящена описанию событий гражданской войны на Родине. Узнаётся Остров, его окрестности периода оккупации уезда немцами в 1918 году. Примерно в это же время уходит из жизни мой учитель с 1953 по 1956 год, а через 10 лет и мой коллега по работе Валерий Марьянович Косицкий. Его отец Марьян Людвигович Косицкий был учителем в реальном училище рисования и чистописания в предреволюционные годы и готовил к поступлению на архитектурное отделение Академии Художеств в Петербурге по рисунку 16 – летнего Лёню Зурова, будущего писателя. Мой наставник, учитель, а в 60-е годы коллега Валерий Марьянович Косицкий очень много рассказывал о своём отце, о его работе в реальном училище с одарёнными учащимися. Не всё можно было говорить в те годы, но то, что я услышал, хватило для того, чтобы у меня созрел твёрдый план, хотя и не сразу, воскресить два года из жизни Л. Зурова, с 1916 по 1918. О теснейшем духовном родстве учителя Марьяна Людвиговича Косицкого и его ученика Леонида Зурова говорят литературные труды последнего. Так в его повести « Мать и мачеха» армейского капитана зовут Иваном Косицким, а последний сборник рассказов писателя Леонида Фёдоровича Зурова называется «Марьянка». Это дань памяти русского писателя — патриота своему наставнику, учителю и единомышленнику. Через год в Пскове состоялись Зуровские чтения, где я познакомил слушателей со своей работой, а на следующий день они продолжились на родине Л. Зурова в г. Острове, где я должен был зачитать собравшимся свою версию 2-х лет из жизни будущего писателя. Возложение цветов на могилу поэта Олега Алексеева затянулось, и план проведения чтений нарушился. Зоя Ивановна предложила провести на клубе интересных встреч в недалёком будущем заседание, посвящённое творчеству нашего земляка, писателя Л.Ф. Зурова. Ждём приглашения. Хорошо бы на такое мероприятие пригласить учителей литературы и русского языка общеобразовательных школ города Острова. С годами держать постоянную связь с Островом стало для меня насущной потребностью. На Мироносицком кладбище покоятся предки, а совсем недавно нашли последний приют на новом кладбище и родители. Душа всегда находится в стремительном полёте и мгновенно я переношусь то в места детства из военного лихолетья, то в послевоенное непростое время. Именно в этот второй , подростковый жизненный период зародилась и быстро стала развиваться жажда познания окружающего мира. Книга на всю жизнь стала другом, советчиком, поводырём, учителем и воспитателем. Библиотеки и читальные залы, музеи и картинные галереи стали с годами ещё нужнее, чем даже в пору юности. Когда звонит Зоя Ивановна и приглашает посетить очередное заседание клуба интересных встреч, я откладываю все дела на потом. Она прекрасно знает, что кроме занятий изобразительным искусством, меня влечёт краеведение. Можно знать множество фактов, быть в буквальном значении этого слова ходячей энциклопедией, но быть при этом сухарём и, излагая материал, забывать о том , что в твоём распоряжении имеется богатейший русский язык. Литературная обработка фактического материала делает выступление интересным, заставляет слушателей вникать и запоминать услышанное. За двухгодичный период (1966 — 1968 ) моей работы в школах города Острова мне пришлось близко узнать живописцев Н.А. Андреева и В.С. Литвинова , графика В. Беспалова, художника – оформителя В. Солдатенко, многих учителей общеобразовательных школ. В один из приездов в родные места нашего земляка поэта Олега Алексеева, была организована с ним встреча на Гороховом озере местным РОМ. Эту работу тогда с блеском выполнил комиссар ст. л – т милиции М.М. Петров. Об этих людях и о времени , об Острове я написал воспоминания и литературные портреты моих островских друзей, привёз материал на одну из запланированных встреч и подарил библиотеке. За этой работой последовала более сложная — работа над автобиографической повестью «МОЙ НАЗАРЕТ» и повестями «САНЕЧКА» и «ТАЙНА ЕВРЕЙСКОГО КЛАДБИЩА». Вся эта, идущая от всего сердца работа была проделана мною в связи с приближающейся очередной клубной встречей, где я должен отчитаться по проделанной работе, а не приезжать слушателем и простым участником мероприятия. «Виновницей» моих встреч на клубе с земляками является ведущая этих интереснейших мероприятий Зоя Ивановна Егорова. Она встречает нас, гостей и участников встреч, достойно, перед началом всегда приглашает на чай с пирожками, которым нет цены, настолько они хороши. Чувствуешь себя в этой обстановке комфортно. Провожает в дорогу тоже прекрасно. Остаётся в душе чувство глубочайшей благодарности от этих встреч. Я очень люблю Псков, его старину и на генетическом уровне чувствую особую, своеобразную красоту великих творений древних зодчих, иконописцев , кузнецов, многочисленных ремесленников средневекового города. Каким знанием, чутьём, мастерством надо было обладать, чтобы с такой любовью возводить храмы, крепостные башни и стены, строить просторные хоромы и палаты, прокладывать «слухи» в наиболее уязвимых и густонаселённых местах самого крупного пограничного мегаполиса. Сегодня даже руины древних стен и башен города мне больше напоминают о том, что Псков в своей истории пережил античный период в развитии, совпадающий с временем самостоятельности Псковской феодальной вечевой республики (1299 — 1510 г.г.) Неповторимая красота уникальных памятников города, будь то гражданская или культовая архитектура, понятна и оценена по достоинству в первую очередь потомками создателей этой красоты. Я частый гость библиотек Пскова и участник всевозможных встреч с историками, археологами, краеведами и людьми искусства. Псков для меня, как художника — это прежде всего мастерская. Однако душа стремится постоянно в Остров, где прошли детство, отрочество и юность, где нашли последний свой приют мои предки. Год назад по итогам выставки в музее – заповеднике приуроченной к пушкинским дням в феврале«» мною на личные средства был выпущен альбом « …ЯВЛЯЛСЯ ПУШКИН ЗНАМЕНИТЫЙ », в котором представлены мои тематические живописные и графические работы. Осенью прошлого года в рабочем порядке я подарил островской библиотеке и краеведческому музею г. Острова по одному экземпляру этого альбома. Пленеру в Пушкинском Заповеднике я, до ухода на пенсию, посвящал всё свободное время на протяжении сорока пяти лет. Начало было положено ещё в 1965 году. Другая тема – «Псковская старина» волнует меня постоянно и работа над ней доставляет мне величайшее удовольствие. Не всё гладко получается, к каким – то работам приходится возвращаться не единожды и откладывать на неопределённый срок. Особенно не просто писать портреты псковичей, оставивших заметный след в развитии культуры края и ушедших из жизни. Работать приходится по воспоминаниям. (Л. Творогов, Н. Колиберский, О. Тиммерман, Л. Маляков, И. Григорьев и др.) Моя очередная художественная выставка «ГОСПОДИН МОЙ ПСКОВ» открылась в областном центре ко дню города 20 июля 2015 г. Одноимённый альбом уже выпущен и его первые экземпляры подарены мною библиотекам Пскова и Острова в сентябре. Тогда же мною был преподнесён библиотеке в дар один из первых экземпляров книги «Этот день мы приближали, как могли…», выпущенный псковским региональным отделением Союза писателей России и посвящённый 70 – летию Великой Победы. В книге нашлось место воспоминаниям малолетних узников — двоих бывших жителей г. Острова, Ю.Орлова и А.Александрова, вашего покорного слуги. Дни города в Пскове и Острове проходят примерно в одно и то же время. Нынче я предпочёл провести этот день на родине по приглашению Зои Ивановны. Вспоминали годы оккупации. Малолетние узники поделились своими воспоминаниями. На клубе не было ни одного участника войны. Да, настают такие времена, когда «днём с огнём» не встретишь участников той, уже далёкой, Великой Отечественной Войны. В тот день мы договорились с Зоей Ивановной, что на следующем мероприятии в рамках встреч с мастерами слова, в творчестве которых война нашла отражение, островичи познакомятся с псковитянкой Верой Михайловной Сергеевой, прекрасным поэтом, гражданином, тонким лириком. И я не обманул ожиданий моих земляков. Вера Михайловна была в ударе. Её обаяние, выразительное чтение стихов очаровали публику. Вероятно давно не слышали островичи , а возможно и никогда поэтических откровений такого накала. Да, она мастерица заставить публику сопереживать, проникнуться миром ею созданных образов. Её поэзия особенно близка людям, родившимся на Псковщине, так нежно любимой поэтом. Примерно год назад состоялась встреча в клубе с псковским поэтом Иваном Васильевичем Ивановым. Напрашивается сравнение. Замечательный поэт, очень одарённый от природы, плодовитый, выпустивший в свет множество поэтических сборников, однако на клубе не раскрывшийся полностью. Его немногословность и сдержанность можно объяснить недавним уходом из жизни жены красавицы Татьяны. Раскрывается И.В. Иванов как поэт полностью только со временем на встречах литераторов, на презентациях и культурных мероприятиях. Любой поэт, даже самый сложный, познаётся при внимательном чтении его стихов в интимной обстановке, когда никто не мешает углубляться в мир образов, сотворённых автором. Большой нашей с Зоей Ивановной удачей является приглашение на клуб интересных встреч псковича Валентина Яковлевича Курбатова, прекрасного рассказчика, критика, прозаика. Нам прошлой зимой просто несказанно повезло. Обычно предельно занятой личными делами, связями, перепиской, поездками, сидением в жюри и всякого рода приглашениями в высокие инстанции, литератор В.Я. Курбатов дорожит временем. Но видимо Господу было угодно помочь нам в организации встречи с ним. С Валентином Яковлевичем я уже был знаком ранее в связи с работой над живописным портретом писателя Александра Александровича Бологова. Мне пришлось быть свидетелем их разговора на близкие для нас темы о писательстве. Это была простая и ничего не решающая случайная, можно сказать, не запланированная, встреча двух маститых литераторов, писателя и критика. Я тогда заканчивал портрет Бологова и, скажу откровенно, не проникся их разговором, занятый своими переживаниями в связи с обнаруженными мною недоработками. Мы, педагоги школы искусств, однажды пригласили Валентина Яковлевича на встречу с нами. По- простецки пообщались, внимая каждому его слову — человек – то известный всей читающей России. Была с ним организована встреча в историко — краеведческой библиотеке им. И.И. Василёва. Он так же является частым гостем литературных встреч с местными поэтами и прозаиками. Лично мне запомнилось его краткое выступление на вечере памяти очень талантливого поэта Кононова в центральной городской библиотеке. О встрече с ним на клубе интеллектуалов г. Острова говорить не стану. Думаю, что хорошо могут поделиться своими впечатлениями члены клуба во главе с ведущей Зоей Ивановной Егоровой. Приезжать в Остров в районную библиотеку по приглашению на мероприятия «Клуба интересных встреч» мне доставляет величайшее удовольствие. Здесь неизменно царит творческая атмосфера и тот дух, что позволяет чувствовать себя как дома. Так уверенно и со знанием дела справляться с непростой нагрузкой на протяжении 2 – 3 часов работы клуба позволяет только высочайшего класса профессионализм ведущей Зои Ивановны Егоровой. Достарыңызбен бөлісу: |
Анна Гале — О чем молчат легенды. Любовница врага: путь страсти, путь любви читать онлайн бесплатно
При создании обложки использовалось изображение с сайта https://pixabay.com/
Я шагнула со светящейся дороги на скользкий, припорошенный снегом асфальт. Быстрый взгляд по сторонам подтвердил: опасностей поблизости нет. В городе спокойно, но я знаю, что совсем скоро рыцарям здесь придётся тяжело. Почти уверена, что Вильгельму понадобится в помощь кто-то из нас. Благословенных, как нас называют. Это я и собираюсь узнать – можно ли мне поселиться в Ранове.
Уже несколько месяцев я в миру и очень хочу помогать своим, но пока мне ничего не разрешают. Все рыцари святого Грааля говорят, что мне не стоит привлекать внимание слуг Грарга: это слишком опасно для благословенной. Пока что враги не замечают меня, и чем дольше так будет – тем лучше. В городе Марске, где я сейчас живу, обосновались трое приспешников Грарга, и двое из них имеют большие заслуги перед своим демоном-повелителем. Я на ходу вынула из кармана мобильник и нашла номер брата.
«Аппарат абонента выключен…»
Или брат занят, или пошёл к святому Граалю. Он так горд, что его отправили в Марск без наставника с таким же молодым напарником! Но даже я понимаю: ребятам ещё рано служить самим. Через несколько дней отец собирается стать их наставником. Скорей бы, я уже соскучилась по родителям. Часто ходить по светящейся дороге мне тоже запрещают, чтобы случайно не привлекла внимания врагов.
По-моему, это лишние предосторожности. Всем известно, что живущие в Марске слуги Грарга не мстят близким рыцарей Грааля. Пока они не узнают, что я – благословенная, мне ничего не грозит. Да и опасность я бы сразу почувствовала – таков дар рыцарских помощниц.
Навстречу шёл, прихрамывая, темноволосый парень. Я случайно поймала его взгляд. Глаза шальные, зелёные, с зовущими искорками. На меня иногда смотрят так на улице, но сейчас я растерялась, заволновалась: парень оказался слишком симпатичным. Я поспешно отвела взгляд.
– Девушка, вашей маме не нужен зять? – спросил парень.
По голосу было слышно, что прохожий улыбается.
– Н-нет, – пробормотала я, инстинктивно прибавив шаг.
Вот и оживлённый перекресток, там останется пройти два двора – и я на месте. До сих пор боюсь переходить через дорогу, да и большинство наших девочек вздрагивает от одного вида стремительно несущихся автомобилей.
На другой стороне улицы у тротуара припаркована машина – чёрная, как будто вытянутая, с тёмными стёклами. Не разбираюсь в автомобилях, но это что-то невероятно дорогое. На машину косятся почти все прохожие. Несколько парней в стороне фотографируют её на телефоны. Может, автомобиль поставили сюда для рекламы, и с другой стороны висит объявление о его прокате для свадеб?
На светофоре загорелся зелёный свет, я быстро двинулась по «зебре». Щелчок раздался, когда чёрный пафосный автомобиль остался за спиной. Я шагнула на тротуар. Слабый ветерок донёс запах дорогого мужского одеколона, отец иногда пользуется в миру чем-то похожим.
Я начала оборачиваться. Внезапно чутьё благословенной подсказало: беги, рядом опасность.
В ту же секунду что-то царапнуло по руке. Ноги подкосились, в глазах резко потемнело. В голове вихрем пронеслось: «Поздно!» Как сквозь сон я услышала отдалённый шум разных голосов, запах дорогих сигарет и незнакомый хрипловатый баритон почти над ухом:
– У неё такое бывает… Нет, благодарю, помощь не нужна. Это моя племянница, я сам её отвезу…
Я хотела сказать, что у меня нет дяди, но не смогла выдавить ни слова. Язык отказывался шевелиться. Мгновение спустя я полетела в чёрную бездну. Все звуки отдалялись, запахи исчезли. Давящую тишину прорезал отдалённый отчаянный крик: «Опасность! Уходите!» А затем меня обволокла полная тьма, унося остатки сознания.
Часть первая. Проклятый дом.
С утра нога опять ноет. Значит, будет дождь. Или снег. Чёрт его знает, в декабре в Ранове это непредсказуемо. Никогда бы не подумал, что в двадцать два года могу превратиться в ходячий барометр.
Хлопнула входная дверь. Я настороженно приподнялся и тут же расслабился. В комнату быстро вошёл длинноволосый Луис в слишком лёгкой для зимы куртке, футболке с какими-то монстрами и чёрных джинсах. На вид – обычный современный парень, не отличающийся особым умом, но внешность обманчива. Причём в этом случае – намеренно обманчива. Луису ни к чему лишнее внимание. На самом деле он – четырёхсотлетний судья Грарга, последний ученик Каитона, главы ордена тёмных рыцарей.
– Привет!
– Привет, – я нехотя привстал с дивана и уселся поудобнее. – Ты хоть предупреждай, когда собираешься зайти.
– Зачем? Дверь у тебя всё равно открыта. Девиц ты, вроде, не водишь, так что в неподходящий момент я не появлюсь…
– Дверь меня врачи приучили оставлять открытой на случай, если упаду и не встану, – раздражённо напомнил я. – Смотри, у меня реакция может сработать быстрее мозга. Запущу в тебя каким-нибудь утюгом или кухонным ножом…
– Ну и что? – ухмыльнулся Луис. – Я, если ты забыл, бессмертен. Есть хорошая новость: твоё посвящение состоится через три дня. Ты не пожалеешь об этом решении. Граргу нужны хорошие бойцы. В нашем мире у тебя будет гораздо больше того, что ты потерял. Здоровье, сила, бессмертие… С возможностями, которые даёт великий Грарг, ты сможешь исполнить любое своё желание.
Действительно хорошая новость! Скорей бы! Хочется какого-нибудь дела, а вместо этого я целыми днями валяюсь в спортивном костюме на разложенном диване. Телек надоел, музыку не люблю, кроссворды уже видеть не могу, разве что книги и интернет выручают.
Вряд ли мне придётся когда-нибудь пожалеть о том, что останется лишь в воспоминаниях о прошлой жизни. Семья? Её никогда не было. Друзья? Вскоре после памятного боя без правил они перестали даже звонить. Вот только Ирка… И думать о ней не хочется, и забыть пока не могу. В этом я надеюсь на Грарга. Говорят, его слуги не могут испытывать человеческих чувств в полную силу.
– Да, для тебя уже есть работа, – продолжил Луис. – На соседней улице открывается ночной клуб. Хозяин – один из наших, рыцарь коричневого кольца. Он решил отдохнуть в Ранове, а заодно и объяснить хоть чем-то свои весьма приличные доходы. Будешь у него ди-джеем.
– Смешно, – хмыкнул я. – А если серьёзно?
– Абсолютно серьёзно. Тебе нужно какое-то занятие, чтобы слиться с населением.
– Луис, я давно слился с населением, я здесь живу. У меня куча знакомых. Это же цирк – бывший боец ведёт дискотеки в ночном клубе! И вообще, какой из меня ди-джей?! Я в этом ничего не соображаю…
– Сколько раз говорить, называй меня Леонид! Для знакомых ты уже не боец, ты почти инвалид, причём безработный. Ты отдал за лечение почти всё, включая машину, – напомнил Луис. – Кого удивит, что ты ищешь заработка в другой сфере? Вот если опять полезешь в подпольные бои без правил – точно привлечёшь к себе ненужное внимание.
Читать дальшеНаши посетители об экспонатах Музея игрушки
На днях на электронную почту Музея игрушки г.Сергиев Посад пришло письмо:
«Здравствуйте! Несколько раз я была в Вашем музее, и одна игрушка – Кот в сапогах – навела меня на мысль написать небольшой рассказ, который и предлагаю Вашему вниманию. Надеюсь, что Вам будет интересно. Спасибо, что сохраняете такой удивительный пласт нашей культуры!
Я пишу сказки и рассказы, последние годы участвовала в литературном конкурсе города Королёв, и мои произведения всегда занимали призовые места.
Желаю сотрудникам музея творческих успехов! С уважением, Ольга.»
Мы приводим этот замечательный рассказ и выражаем огромную благодарность Барниковой Ольге Николаевне (литературный псевдоним Анна Нильсен) за поэтическое отношение к старым игрушкам — экспонатам Художественно-педагогического музея игрушки!
КОТ В САПОГАХ
В залах музея дедушка с внуком рассматривали витрины с игрушками. Чего тут только не было! Машинки, куклы, солдатики, кораблики и ещё много-много всяких сокровищ. У маленького Димы от такого изобилия кругом пошла голова. Конечно, дома у него было много игрушек, но вот на такой лошадке, выглядевшей будто настоящая, с густой, золотистой гривой, он бы не отказался покататься, но, увы – лошадка была надёжно укрыта за стеклом.
— Дедушка, а можно взять отсюда немного игрушек домой – поиграть, а потом вернуть? – мальчик вопросительно взглянул на деда: вдруг разрешит?
Но дедушка, видимо, не догадывался, как необходима внуку златогривая лошадка:
— Дима, ты же знаешь, что это музей игрушки – такое место, где можно только смотреть. Представь себе, если мы что-то возьмём, пусть даже на время, то этих игрушек уже не увидят другие дети и взрослые.
Дед обнял мальчика за плечи и продолжал, глядя на витрину:
— Ну, не расстраивайся. Посмотри, вот заберёшь ты лошадку – и останется пустое место за стеклом, а лошадка здесь очень нужна.
— Разве здесь кто-то катается? – удивлённо спросил Дима.
Дедушка загадочно улыбнулся:
— Может и катается. Когда посетители уйдут домой, тогда и игрушкам раздолье. Хочешь – катайся, хочешь – сказки рассказывай. Здесь ведь, внучек, у каждой игрушки своя история.
Мальчик завороженно смотрел на деда:
— Какие истории? Расскажи, дедушка, расскажи!
— Интересно? Ну тогда слушай.
И дедушка рассказал внуку про Дюймовочку, которую они видели в соседнем зале, и про трубочиста, сидящего на крутой черепичной крыше кукольного домика.
— Дедушка, — сказал мальчик, когда внимательно выслушал о приключениях игрушек, — некоторые сказки я уже знаю. А ещё можешь рассказать? Ты знаешь какую-нибудь историю про войну? Может быть, про оловянных солдатиков расскажешь?
Дед молчал, о чём-то задумавшись, и Дима, немного подождав, стал теребить его за рукав:
— Ну, что же ты, дедушка? Расскажешь?
— Хорошо, — дед взглянул на внука, — надеюсь, что ты поймёшь: парень ты смышлёный. Только это будет уже не сказка про солдатиков, а самая настоящая история про Великую Отечественную войну.
— Ух ты! – Димкины глаза заблестели, — здорово! Пойму, пойму – я не малыш! – и мальчик незаметно от деда привстал на цыпочки.
— Тогда пойдём в следующий зал, я покажу тебе одну игрушку, — сказал дед.
Когда они подошли к стеклянному шкафу, то Димка, к своему разочарованию, не увидел тут ни машинок, ни самолётиков — словом, ничего, что могло бы рассказать о войне. А дедушка вдруг показал на плюшевого Кота в сапогах, который горделиво подбоченившись, стоял на верхней полке, и заявил, что это самый отважный игрушечный кот, который прошёл войну.
Дедушка с внуком уселись на скамеечку, стоящую рядом с витриной, и Димка услышал удивительный рассказ про Кота в сапогах.
Давным-давно в одном большом, красивом селе, затерянном среди полей и лесов, жил мальчик Миша. Все говорили, что он ещё маленький, но Миша считал себя большим: ему уже было четыре года, а значит, скоро и пять исполнится. Хотя Миша и любил играть во дворе с соседскими мальчишками, но больше всего он любил, когда отец брал его с собой в колхозный гараж. Какие там большие машины — загляденье! Мишиного отца звали Пётр, и был он классным шофёром и мастером на все руки.
А той весной Мишин отец даже в Москву ездил, на выставку, и там ему награду вручили. Вернулся Пётр радостный, с подарками: для Миши привёз он Кота в сапогах. Очень понравился Мише подарок! Белый кот был одет, как важный господин: синий плюшевый плащ с белым воротничком, синяя шляпа, красные сапоги, красный камзол и синие штаны. А глаза-то какие зелёные! Самые настоящие — кошачьи! Миша хотел назвать его Васькой, — так звали котёнка у соседки, бабы Дуни — но папа сказал, что это не простой кот, а кот-рыцарь, ну такой, который всем помогает и всех из беды выручает, поэтому негоже звать его Васькой, несолидно как-то. Мальчик задумался, а отец предложил: «Может быть, Василий? Хорошее, царское имя». Миша с радостью согласился — точно, пусть будет Василием!
И стал кот Василий особой Мишиной гордостью. Ребятишки, с которыми Миша дружил, просили кота подержать и поиграть немного. Миша не жадничал, игрушкой всегда делился и рассказывал, какие приключения были у Василия раньше, до приезда в село – мама ему сказку недавно прочитала. Кое-что Миша и сам выдумывал, и кот Василий у него всегда был бесстрашным героем. Мальчишки от удивления только рты раскрывали, слушая Мишу, который мог целый день про Кота в сапогах рассказывать.
Но недолго продолжалась эта тихая, мирная жизнь – началась война. Большое горе обрушилось на страну, на все города, большие и малые, на сёла и на деревни. Из родного Мишиного села многие ушли на фронт защищать Родину. Пришла повестка из военкомата и Петру.
Мама на кухне пекла хлеб и тихо плакала, собирая в путь мужа, а Мишка с серьёзным лицом сидел на диване в комнате и, хмуря лоб, мучительно думал, чтобы такое сделать, чтобы война побыстрее закончилась, но на ум ничего не шло. Хоть бы кто подсказал! А может быть, Василий выручит?! Конечно, он папу в беде не оставит! И Миша, обрадовавшись, спрыгнул с дивана, быстро схватил кота, который с безмятежным видом сидел на лавке у окна, и поцеловал его в розовый носик. Потом подошёл к папиному вещмешку и затолкал свой драгоценный груз на самое дно. Всё, теперь порядок – папа с надёжной охраной! И Миша даже немного развеселился.
Пётр про кота узнал, когда был уже далеко от дома, и сразу всё понял. Выбросить игрушку рука не поднималась, вот так и очутился кот Василий на войне. Пётр, как и в мирное время, был на фронте шофёром. На разных машинах доводилось ездить, в разных боях участвовать, но в кабине всегда находилось местечко для кота. Его белый мех загрязнился, от осколка была разорвана шляпа, но это придавало особый, боевой вид Коту в сапогах и какую-то геройскую бесшабашность.
Особенно тяжело было нашим воинам под Ленинградом, когда единственной ниточкой, связывавшей блокадный город со страной, была «дорога жизни» через Ладожское озеро. Пётр участвовал в зимней операции и перевозил разные грузы на «полуторке». Опасно было ездить по льду! В основном, ездили в ночные часы, с открытыми дверцами, чтобы в случае опасности быстро покинуть машину. Бывало, что машины застревали в торосах, попадали под обстрел вражеской артиллерии и авиации, проваливались под лёд.
Однажды Пётр перевозил детей из осаждённого Ленинграда. Для таких рейсов положены были автобусы, но их катастрофически не хватало, вот и пришлось ребятишкам в кузове мёрзнуть. Пётр старался ехать не очень быстро, иначе совершенно можно было замёрзнуть на ветру, но и медленно тоже не годится: время идёт, а сил уже нет. Но всё-таки благополучно добрались до восточного берега, где их ждали воспитатели, и Пётр стал помогать ребятишкам выбираться из кузова. Подхватил на руки малышку — меньше Мишки, подумалось ему, — а девчонка, закутанная в шаль до самых глаз, еле слышно что-то шепчет и плачет. «Мама, мама», — наконец-то разобрал он. «Найдется мама, милая, не плачь! Куда денется? От нас не скроешься!» — пытался шутить Пётр, но девочка продолжала плакать.
Много горя, ужаса и смерти успел увидеть Пётр за годы войны и думал, что сердце его окончательно ожесточилось. Но при виде этой маленькой девочки, зовущей маму, самого родного ей на всей земле человека, среди безжалостного хаоса человеческого безумия, он понял, что нельзя просто так, словно это очередной эпизод его военной жизни, перешагнуть и идти дальше. А что он мог сделать сейчас? Утешить, хоть немного утешить! Пётр поставил девочку на землю и кинулся в кабину машины.
«На, держи, — Пётр принёс Кота в сапогах, — не плачь. Кот Василий поможет маму найти!»
Девочка нерешительно взяла кота, посмотрела заплаканными глазами на Петра и вдруг улыбнулась. «Давно бы так!» — Пётр тоже заулыбался. А к ним уже спешили воспитатели. Девочка на прощанье обернулась – кота она крепко прижимала к себе.
Много ещё пришлось колесить Петру по фронтовым дорогам. Несколько раз он был ранен, но снова возвращался в строй, а победу встретил в Польше.
Не описать, какая же была радость, когда вернулся Пётр домой, в родное село! Мишка уже знал, что отец едет домой, и несколько дней бегал за околицу его встречать, но Пётр вернулся ночью, когда сын спал. Мама опять плакала, теперь уже от радости – живой! На другой день Мишка не отходил от отца ни на шаг, и весь светился от счастья. Когда улеглись первые страсти, Пётр рассказал сыну, как вместе с ним воевал и кот Василий. И хотя Миша стал почти взрослым парнем, но поверил, что Кот в сапогах отправился вместе с девочкой искать её маму. Жаль, что пришлось расстаться с таким надёжным товарищем детства, но дело-то у девчонки важное! И мальчик был уверен, что кот, как всегда, поможет — мама девочки обязательно найдётся!
А жизнь не стояла на месте: страна возрождалась после войны – работы для всех было очень много. И вот незаметно, в трудах и заботах, промелькнуло более пятнадцати мирных лет…
Миша после окончания института работал в Москве на большом заводе, и его, несмотря на молодость, уважительно называли на работе Михаил Петрович. Отца к этому времени уже не стало – видимо, сказались ранения, и Мишина мама переехала жить к сыну с невесткой. Миша радовался спокойной семейной жизни, и теперь не очень-то охотно, — не то, что раньше – отправлялся в командировки. Но работа есть работа, и ему приходилось ездить в разные города.
Однажды летом довелось ему быть в Ленинграде. И вот в день отъезда, завершив свои производственные дела, Миша неспешно прогуливался по улицам города: до отправления ночного московского поезда было ещё много времени. Погода стояла чудесная, и хотелось просто так, без всякой цели, идти по этому прекрасному городу и смотреть, смотреть…
«Удивительный город! – думал Миша, — Непобедимый! Пережить такое страшное время, выжить и расцвести!» С такими мыслями Миша подошёл к Банковскому мосту через канал Грибоедова и остановился, рассматривая крылатых львов. Фонари над их головами были уже восстановлены, придавая
целостность всей архитектурной группе и довольный вид самим мифическим львам. Но недолго пришлось Мише любоваться львами – он оказался в центре небольшого происшествия. А было вот что.
С другой стороны канала по мосту шла девушка со связкой книг, и почти дойдя до Миши, уронила свою ношу – верёвка оборвалась. Девушка вскрикнула от неожиданности и стала поспешно собирать книги, а Миша бросился ей помогать.
— Спасибо вам большое, — девушка, сдувая непослушную чёлку со лба, пыталась снова увязать книги, да бечёвки теперь не хватало: несколько книг придётся нести в руках. — Набрала вот целую гору в библиотеке, а донести не смогла!
Миша и Галя — так звали девушку — разговорились. Галя училась на последнем курсе института и шла из библиотеки домой. «Здесь недалеко, — она кивнула в сторону ближайшего двора, — да вот оказия произошла». Миша предложил помочь ей донести книги до дома, и Галя согласилась. По дороге они говорили о Ленинграде и о его возрождении. Вскоре они вошли в прохладный, тенистый двор: их взору открылся старинный дом с гулким парадным. Лестница с выщербленными ступенями и чугунными перилами серпантином уходила вверх. Миша подумал, что, наверное, в таких вот домах жили герои Достоевского. Поднялись на второй этаж. Стоя в тёмном коридоре большой квартиры и держа книги, Миша ждал, когда Галя откроет ключом дверь своей комнаты. Дверь распахнулась, и Галя пропустила Мишу вперёд. Но едва лишь Михаил сделал шаг в комнату, как вдруг замер, словно чем-то поражённый. Галя не могла понять, что произошло, что так удивило Мишу? Комната как комната, аккуратно прибрана: у двери — платяной шкаф, в середине — круглый стол с тяжёлой скатертью, ваза с пионами, у окна — этажерки с книгами. Книги, правда, не только на полках, но и на диване разбросаны. «Где читала, там и бросила, не убрала», — запоздало укорила себя Галя. Ну, конечно, Миша на диван прямо так и смотрит!
Действительно, Миша смотрел на диван, но не разбросанные книги привлекли его внимание, а сидевший в уголке — кто бы вы думали? — Кот в сапогах. Да, это был его друг детства кот Василий! Выглядел он так же геройски, как и прежде, даже годы его не состарили: мех был вычищен, шляпа аккуратно заштопана, а вместо белого воротничка красовался синий бант. Кот тоже смотрел на Мишу зелёными глазами, и было видно, что сразу узнал его.
Потом был чай с пряниками и воспоминания. Миша рассказал об отце, о том, как запрятал игрушку в его мешок, как ждал отца с фронта… Галя плакала и вспоминала свою маму — нашлась ведь тогда, правда! — но теперь уже второй год, как её нет. До самого вечера продолжался разговор, и когда Миша заторопился на вокзал, Галя отдала ему кота Василия на память об отце, о войне, о всех живущих и погибших.
— Вот и вся история про нашего Кота в сапогах, — дедушка снова задумался.
Димка притих, а потом спросил:
— А войны больше не было?
— Нет, Дима, не было. И пусть этот кот-рыцарь будет напоминать всем, как важен мир, как важно, чтобы не плакали дети. Ну, пойдём, что ли? Бабушка нас, наверное, к обеду заждалась.
Дедушка с внуком вышли из музея и по дорожке, усыпанной гравием, направились к главным воротам. Навстречу им шла сотрудница музея Татьяна Валентиновна. Дедушка с ней поздоровался, Дима тоже поздоровался, но заметив, как на цветок шиповника, растущего у ограды, опустилась большая, яркая бабочка, сразу побежал туда.
— Давно вас не было видно. Сегодня с внуком пришли? — сказала Татьяна Валентиновна.
— Да. Растёт парень, нужно и историю знать, вот с игрушек и начинаем.
— Мы всегда рады вас видеть, Михаил Петрович! В субботу у нас кукольный спектакль — приходите!
Михаил Петрович поблагодарил за приглашение и пошёл к мальчику, который заинтересованно рассматривал красивую бабочку, нежную и хрупкую, как сама жизнь.
Уважаемые посетители, если вас вдохновит на творчество какая-либо наша игрушка — мы всегда будем рады опубликовать ваше произведение на своих страницах в интернете.
Наша эл.почта — [email protected]
Хельмониет Бокера — 17.10.20: janataha — LiveJournal
План, что и говорить, был превосходный: простой и ясный, лучше не придумать. Недостаток у него был только один: было совершенно неизвестно, как привести его в исполнение.Вот и у нас так же. Появился простой и ясный план — по дороге домой с фермы заехать посмотреть на цветущий Негев.
На дворе у нас вторая половина октября, а значит есть не плохой шанс застать цветение штенбергии, она же хельмонит.
Поискали информацию в интернете и нашли что есть такое цветение на утесах горной гряды Бокер.
И ехать надо до кемпинга חוות זית במדבר — ферма оливы в пустыне. Там припарковаться и идти по проселочной дороге до дерева акации. От дерева пройти еще 200м до обильного цветения.
Вообщем первая часть этого плана была осуществлена легко, так как вейз ферму знает.
Дальше пошли по проселочной дороге, благо она там одна и выбора не было.
Дорога нас привела к небольшой горке, которую с трудом можно было принять за «скалы и утесы», но ведь ни одного дерева тоже не было.
Вернее были какие-то отдельные деревья то слева, то справа, но явно не акация.
Мы решили осмотреть внимательно всю горку, но ничего похожего на цветы на ней не было.
Уже почти отчаявшись и решив что возможно цветение еще не началось, мы стали спускаться.
— А что это за звуки, вон там? – спросила Алиса, кивнув на весьма укромные заросли какой-то симпатичной растительности на краю сада.
— А это чудеса, – равнодушно пояснил Чеширский Кот.
— И.. И что же они там делают? – поинтересовалась девочка, неминуемо краснея.
— Как и положено, – Кот зевнул. – Случаются.
В тени деревьев расположилась на отдых группа джиперов. Я спросила у них где же тут цветы и главный джипер уверенно ответил — так вот, совсем рядом, идите прямо до дерева и показал направление точно от куда мы только что спустились!
Тут уже я начала допрос с пристрастием, так как точно знала что с другой стороны горки ни дерева, ни цветов не было.
Выяснилось что «совсем рядом» — это перейти нахаль Бокер, дойти до гор на горизонте и там должна быть акация и искать надо где-то там…
— Не грусти, — сказала Алисa. — Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружева. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно. Подумать только, что из-за какой-то вещи можно так уменьшиться, что превратиться в ничто.
И мы пошли…
Сначало по дороге, потом перешли широкое русло сухой пустынной реки, потом залезли на какую-то насыпь, потом пошли по насыпи и потом увидели дерево, которое было большим эвкалиптом. Но чуть правее от него — акация!!!!
Ура!!!
— Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?
— А куда ты хочешь попасть? — ответил Кот.
— Мне все равно — сказала Алиса.
— Тогда все равно, куда и идти, — заметил Кот.
— только бы попасть куда-нибудь, — пояснила Алиса.
— Куда-нибудь ты обязательно попадешь, — сказал Кот. — Нужно только достаточно долго идти.
От акации и на самом деле все стало понятно — там начиналась тропа поднимающаяся к скалам.
Совсем немного пройдя по этой горной тропе, мы увидели на крутом обрыве пещеру. А рядом с ней словно яркий зажженный огонек сверкал на солнце желтый букетик штенбергии!!!!
— Знакомьтесь! Алиса, это пудинг! Пудинг, это Алиса! Унесите!
Ну вот, вас только познакомили, а ты уже на него с ножом!
От восторга я полезла прямо по отвесу фотографировать это чудо, но во время вспомнила что я не умею лазить по отвесным скалам, испугалась и …. все равно долезла и потом еле-еле слезла.
Цветение и впрямь было в самом начале, цветов еще не очень много. Наверное через неделю-вторую их должно быть намного больше.
Ну а мы гордые и счастливые продолжили идти по тропинке. Хоть и вела она в обратную сторону от машины, но когда такая зовущая тропинка как по ней не пойти?
Галя даже залезла на высокую гору. Надо же куда то девать энергию!
Обожаю психов, только они понимают окружающий нас мир, только с ними я могу найти общий язык .
А потом мы спустились с гор и пошли напрямик до припаркованной машины.
Оказалось, что на самом деле если идти в правильном направлении, то от парковки до цветов не больше 1км! Но это если знать правильное направление.
Если бы это было так, это бы ещё ничего. Если бы, конечно, оно так и было. Но так как это не так, так оно и не этак. Такова логика вещей.
Смеяться или плакать ?. TopCat
Кошки правят Интернетом, и все это знают. В сети то и дело появляются смешные ролики и кошачьи флешмобы, собирающие миллионы просмотров. Самые непоседливые снимают свои сиквелы — и снова все смотрят, все смеются. Но так ли безобидны самые известные видео про кошек? Давайте рассмотрим.
Не кусайся! Неизвестно, откуда взялось мнение, что питомца можно отучить от укусов с помощью игрушек, но это мнение мгновенно распространилось по Интернету.Многие действуют решительно: берут игрушки и демонстрируют кошкам, что с ними будет, если они не перестанут кусаться. И чудо: кошки действительно отказываются кусать своего мужчину за руки! Кошки умные!
Успокойся. Кошки действительно умные, но чудеса тут ни при чем — кошки просто думают, что их хозяева сошли с ума. Ну или, мягко говоря, вести себя неадекватно — а значит, представляют опасность. Присмотритесь: кошки на видео явно испытывают дискомфорт, облизывают рот, оттягивают уши, мерзнут, зрачки расширяются.Кошки напуганы! Они стараются отвернуться от хозяина или «сжаться», уменьшиться в размерах — это так называемые сигналы примирения, показывая, что животные как бы говорят людям: «Успокойтесь, пожалуйста».
Подходит ли вам? Но не для кота . Еще один забавный ролик: хозяин купает кошку, и кошка издает звуки, отдаленно напоминающие то слово «нормальный», то имя известного политика. Хозяин доволен: смешно. Но это не смешно: кошка явно испытывает стресс, о чем и говорит громкое и продолжительное мяуканье — так они сигнализируют о том, что чувствуют страх и дискомфорт.
Страшная Галя . Мы не знаем, что напугало эту кошку, но то, что кошка очень напугана, видно, как говорится, невооруженным глазом: уши прижаты к голове, хвост и бакенбарды заправлены, шерсть на затылке дыбом, зрачки расширены. Кот издает громкое «мяуканье», напоминающее имя Галя. «Почему ты плачешь? Позвони Гале!», — настаивает человек, снимающий видео. Нет, кот не зовет Гаю, почти не знает имен окружающих.Он просто кричит, потому что боится: может, его пугает видеокамера, а может (и скорее всего) поведение человека, который требует от кота чего-то непонятного. Это смешно? Это не повод для смеха …
Кошки против огурцов . Этому знаменитому видео-флешмобу больше года, но то и дело появляются «отважные экспериментаторы», которые норовят подсунуть кошке поеданию «ужасный» огурец.Они рады видеть взлетающих кошек, напуганных «опасными» огурцами. Ну просто куча радости и веселья … На самом деле кошки не боятся огурцов, некоторые даже с удовольствием их едят (авторский кот, например, обожал огурцы).
Причина головокружительных прыжков кроется совсем в другом: котам чужды многозадачность. Особенно это касается еды: если вы отвлечетесь, поедая добычу, кто-то ее заберет, и вы останетесь голодным.Поэтому искать какие-то тайные смыслы нет необходимости: когда кошка ест, она просто ест, и внезапно появившийся рядом с ней в этот момент посторонний предмет может сильно напугать животное. Также существует мнение, что огурцы похожи на змей на кошек — единственных врагов кошек в дикой природе (генетическая память, знаете ли).
Так или иначе, все эти развлечения — повод для грусти. Во что потом превратятся все эти «шутки»? Сложно сказать, но вполне возможно, что у наших питомцев разовьется тревожность, что приведет к проблемам с поведением и даже со здоровьем.Поэтому подумайте тысячу раз, прежде чем снимать смешное видео с котиками или присоединяться к очередному флешмобу.
Лучше снять видео, как они «щебечут». Такие кошачьи разговоры — признак хорошего нрава и желания здороваться с другими кошками. Это то, как ваша кошка разговаривает с вами? Отлично, значит, у вас прекрасные отношения …
Дочь Амоса Оз призывает не бойкотировать его работу, обвинив его в жестоком обращении — Новости Израиля
«Люди говорят:« Почему именно сейчас? Почему она вдруг вспомнила? И почему после его смерти? »Если бы он был жив, они бы спросили:« Почему сейчас, когда он еще жив? »Единственное, что тролли не сделают, — это подойти к атакующему и сказать ему:« Почему 5- летний ребенок? Зачем ругаться? »Это почему-то не всплывает.Нападающий может прожить всю свою жизнь с достоинством, но когда жертва начинает рассказывать историю, ее спрашивают, почему она говорит. Почему-то душевный поиск и сдержанность требуется только от пострадавшей стороны. Молчи еще 20 лет ».
Этими словами детский писатель Галия Оз ответила на критику после публикации своей книги «Что-то замаскированное под любовь» (на иврите), в которой она пишет о жестоком обращении со стороны своего отца, писателя Амоса Оз. , который умер два года назад.Книга на иврите была выпущена в воскресенье в издательстве «Кинерет Змора Двир». Выступая во вторник на радиостанции Кан Тарбут, Оз обсудил книгу и ее прием. «Жалоба [на Амоса Оза] сама по себе не интересна. Я подумал, что если я говорю открыто, мне нужно написать книгу, которая перестроит мое мышление об этой ситуации, о том, что я называю в книге «этой ситуацией», которая представляет собой цельный, герметичный, закрытый мир с прозрачными стенами », — объяснил Оз интервьюеру Гоэлу Пинто. «Можно предположить, что вы не в тюрьме, предположим, что вы свободный человек, но на самом деле вы пленник, вы пленник постоянного насилия, постоянного попрания своего достоинства, своей свободы.Физическое вытаптывание, конечно.
«Я подумал о том, как сформулировать это так, чтобы, возможно, обеспечить своего рода спасательный круг для других людей, которые живут в этой прозрачной клетке и не всегда понимают или не могут соединить все точки, чтобы понять, почему они несчастны.С того момента, как я смог это сделать, я написал ».
Амос Оз. В книге Галии Оз она пишет о сотрудниках своего отца, дома и за его пределами, о динамике стирания и изменения реальности. Янаи ЙехиельВ автобиографии она пишет: «В моем детстве отец бил меня, ругался и унижал меня». и что «преследования и оскорбления продолжались до дня его смерти.”
Оз, среднюю дочь троих детей Амоса Оза, спросили, был ли ее отец лжецом.«На первый взгляд да, — ответила она. «Я не исследователь в области психологии и ни в чем не специалист. Но когда я смог спокойно наблюдать за ним, я подумал, что он не мог видеть себя таким. Напротив, он отождествлял себя исключительно с добром, с добром и правдой. Иногда люди, которым удается идентифицировать себя таким нарциссическим способом, скажем, с полной правдой и абсолютной моралью, способны совершать ужасные поступки, не осознавая этого.”
Статьи по теме
В книге Оз пишет о сотрудниках своего отца дома и за пределами, о динамике стирания и изменения реальности. В интервью она объяснила: «Я отклонилась от протокола в тот момент, когда начала говорить, чтобы понять, что я переживаю, и поговорить об этом.Книга имеет дело со мной и обо мне, но также об этом протоколе, правилах, внутреннем законе, о котором нельзя говорить, и если вы заговорите, вы заплатите цену. Вас будут изгонять или бойкотировать, даже если они так не назовут. Они сделают то, что должно быть сделано так, чтобы их никто не заметил, так что вы молчите ». Позже она также объяснила то, что в книге она называет «манипуляцией, направленной на то, чтобы подорвать человека посредством постоянного сомнения в его показаниях, его суждениях, его чувстве реальности, даже в его здравом уме.”
«Эта часть книги относится к последним годам, семи или восьми годам, когда я действительно начал говорить о том, что произошло в моем детстве, и о вещах, произошедших за эти годы, которые были сублимацией угнетения.Что угнетение каким-то образом переросло в нечто более утонченное, чем то, что было в моем детстве », — объяснила она. «В тот момент, когда я начал говорить с ним и с моей матерью, началась война против меня, и война включает постоянную атаку на твою память, вплоть до намеков на то, что с тобой что-то не так, ты не в здравом уме, не нормально. «С тобой тоже что-то не так», «Но посмотри на себя, с тобой тоже что-то не так».
«Когда вы спрашиваете, что с вами не так, вы никогда не получите ответа.По-английски это называется газлайтинг. Он полностью, неопределенно и косвенно дестабилизирует вас. Они говорят: «Она проблемная», намекают: «Мы знаем, в чем ее проблема», но когда вы хотите понять, что происходит, вы никогда не получите ответа. Это часть психологического преследования, которое я испытал в последние годы его жизни. Истину нужно заблокировать ».
После этого Оз спросили о насильственной ситуации, которую она описывает в книге, о ссоре между ее родителями, которая произошла у нее на глазах и переросла в серьезное насилие над ее матерью.«Я была уже взрослой, лет 20 или двадцати с небольшим», — объяснила она.
«Даже когда рядом находятся другие люди, и они не являются жертвами прямого насилия, они тоже жертвы.Необходимость сохранять тишину требует энергии, она сгибает вас, и вам трудно стоять прямо (…). Мне стыдно, что это случилось. Что я был свидетелем и не звонил в полицию. Я вырос в мире, в котором стандарты и язык были очень жесткими и жестокими. Зрители платят очень высокую эмоциональную цену. Мы привыкли немедленно стирать любое описание жестокого насилия или террора против нас в режиме реального времени. Конечно, мне было стыдно, но я и сам боялся ».
Ее спросили, почему она стала целью этих атак, и она ответила: «На самом деле, для этого нет никакой причины, и в книге я также обсуждаю это.Я достаточно хорошо понимаю механизм от людей, у которых был опыт, похожий на мой. Вы спрашиваете меня, почему? Я не могу на это ответить. В этом есть секрет. Почему в мире вообще существует случайное насилие? Почему маленькие дети бьют друг друга? Почему над кем-то издеваются? Вы спрашиваете, чем я заслужил это? Я категорически отвергаю этот вопрос. Дети этого не заслуживают, ребенок никогда этого не заслуживает … Нельзя говорить ребенку: «Что ты сделал?» Попытка исследовать это направление — еще один способ заставить жертву замолчать.”
Пинто заметила, что ее отец написал в письме, которое она процитировала в книге: «Вы любили меня больше, чем маленькие девочки должны любить своего отца.Оз был в ярости: «Когда вы обвиняете человека в том, что в детстве у него были ненормальные эмоции, вы говорите, что были темной, извращенной, ненормальной девушкой. Есть ли какое-либо фактическое подтверждение этому иску против меня? Нет и не может быть. Это словесный способ сказать, что вам должно быть стыдно. Чего мне стыдиться? Не ясно.»
Оз спросили о наследии ее отца и его книгах и о том, как с ними теперь следует обращаться.Она попросила не бойкотировать их, объяснив: «Лично я не бойкотирую искусство. Толстой был ужасным семьянином, Диккенс тоже. Я думаю, что можно комплексно увидеть человека. Не нужно идти в крестовый поход. Вы можете говорить правду без бойкота ».
‘Познакомьтесь с командой — Брюс В.Джонсон, DMD, и Галя Раз, DMD
Мы осознаем, что все наши пациенты уникальны и заслуживают стоматологической помощи, которая отражает их индивидуальные потребности. Наша опытная и талантливая стоматологическая команда стремится работать с вами и вашей семьей, чтобы каждый раз, когда вы посещаете нашу клинику, создавал комфортные, свободные от стресса и полезные стоматологические услуги.
Мы рады приветствовать вас и вашу семью и надеемся на сотрудничество с вами.
Административный персонал
Донна, координатор расписания и авиадиспетчер
Теплая и дружелюбная Донна с радостью принимает пациентов по мере их поступления.Она проверяет их и всегда имеет несколько минут, чтобы рассказать о своем дне. В конце визита, когда она их проверяет, она спрашивает, как все прошло и как они себя чувствуют. Донна также помогает пациентам записываться на прием и принимать платежи.
Донна замужем почти 40 лет. Она вырастила трех дочерей, племянника и внучку. Еще у нее четверо пушистых детей: две собаки и две кошки.
Лия, координатор по страхованию и гигиене
Лия любит помогать людям в достижении их цели — улучшении здоровья зубов и прекрасных улыбок.Она работает в нашем фронт-офисе: отвечает на телефонные звонки и назначает встречи. Она разговаривает с пациентами и отвечает на их вопросы об их лечении. Лия также помогает пациентам с их страховыми вопросами.
Лия замужем более 30 лет. У пары есть племянница, три племянника, а также внучатая племянница и внучатый племянник. Еще у них есть две кошки. Лии нравится смотреть, как ее муж играет в его многочисленных группах, а также фотографировать и проводить время с близкими.
Линн, администратор и Factotum
Линн любит проводить дни, помогая нашим пациентам и нашей команде.Она отлично решает проблемы и поддерживает бесперебойную работу нашего офиса. Она заботится о повседневных деталях офиса и, при необходимости, помогает со страхованием и работой фронт-офиса. Поскольку она зарегистрированный ассистент стоматолога, она иногда ассистирует у врача. Линн также организует встречи учебных клубов.
Линн счастлива в браке с 1975 года. У нее один ребенок, и она надеется когда-нибудь завести внука. Она наслаждается своим внутренним ботаником: посещает ComicCon, шьет костюмы и ездит на семейном джипе на четырехколесном автомобиле.
Шелли, координатор по имплантации
Шелли любит знакомиться с нашими пациентами и заботиться о них наилучшим образом. Ей нравится видеть разницу в пациентах, которые восстанавливают здоровье полости рта и уверенную улыбку. Шелли является координатором между пациентом, нашим офисом и стоматологом общего профиля. Она предлагает обучение пациентов, объясняет лечение и занимается последующим наблюдением.
Шелли замужем почти 20 лет, у нее есть дочь, которая живет в Далласе.Девиз ее семьи — Вера, Семья, Друзья и Фитнес. Она работает волонтером через свою церковь, усыновление борзых, Фонд бросивших вызов спортсменам и военное служение в Кэмп-Пендлтоне.
Тами, ассистент фронт-офиса
Звоня в наш офис, вы часто слышите дружелюбный голос Тами. Теплая и услужливая, если она не может ответить на ваши вопросы, она доставит вас к тому, кто сможет. Тами — зарегистрированный ассистент стоматолога с многолетним опытом работы. Она поддерживает нашу команду фронт-офиса и всегда готова помочь вам.
У Тами две дочери-подростки, которые заставляют ее быть «мамочкой-такси», когда она не на работе. Когда у нее будет время, вы обнаружите, что Тами наслаждается долгими прогулками по пляжу.
Медицинский персонал
Деби, послеоперационный ассистент
Деби любит заставлять пациентов улыбаться и помогать им расслабиться во время визитов. Она разговаривает с пациентами об их лечении и помогает им понять, что происходит у них во рту, и как мы решим их проблемы. Она ухаживает за пациентами после операции и дает инструкции после операции.
Деби счастлива иметь женатого сына и четырех внуков. Она активна в своей церкви и заядлый читатель.
Дениз, Ассистент
Ободряющие манеры и теплая улыбка Дениз помогают успокоить тревожных пациентов. Она любит разговаривать с пациентами, узнавать об их жизни и делиться собственными историями. Помогая людям, о которых она заботится, развивать здоровье полости рта и получать прекрасные улыбки, Дениз любит свою работу. Она помогает врачу во время хирургических операций, поддерживая пациента.
Дениз замужем более 20 лет. У нее есть сын и две собаки, и она любит кататься на мотоциклах.
Киран, ассистент хирурга
Киран любит помогать пациентам чувствовать себя комфортно в нашем офисе. Понимая, что некоторые люди нервничают, она рассказывает им об их процедуре и объясняет, что произойдет и чего ожидать. Она настраивает и разбирает операционные, стерилизует инструменты и помогает врачу во время операций.
Киран женат 35 лет.Ей нравится рисовать, шить, вязать, вязать крючком, делать украшения и изучать языки. Она работает волонтером в интернатах, наставником в школах и любит проводить время с семьей и друзьями.
Сильвия, клинический руководитель и зарегистрированный ассистент стоматолога
Сильвия любит рассказывать пациентам о здоровье их полости рта и о том, как они могут улучшить его с помощью надлежащего домашнего ухода. Она отвечает за наш бэк-офис и клиническую часть. Ее работа — сделать работу врачей и членов нашей команды максимально удобной.Это позволяет нашей команде сосредоточиться на комфорте каждого пациента.
Сильвия замужем почти 40 лет, имеет троих детей и двух внуков. Она любит проводить время с семьей и, когда не с ними, делает украшения. Еще она увлекается фотографией.
Триш, ассистент хирурга
Триш любит поддерживать и ободрять пациентов во время их визитов. Ей нравятся связи, которые она устанавливает с пациентами, и она рада помочь им в достижении здоровья зубов и улыбки.Триш подготавливает инструменты и комнаты для процедур, делает рентгеновские снимки и помогает врачам, членам своей команды и пациентам.
У Триш четверо взрослых детей, и она любит проводить время со своими четырьмя внуками. Она посещает церковь и женское изучение Библии на ранчо Бернардо. В свободное время она гуляет и читает, и ей нравится играть в скрэббл.
Вики, зарегистрированный ассистент стоматолога и закупщик материалов
Вики любит помогать нашим пациентам и следить за их положительными визитами.Она любит выражать свои творческие способности и изобретательна в приобретении принадлежностей для практики, в том числе канцелярских и стоматологических. Она отвечает за организацию наших пациентов с имплантатами. Она также собирает боксы послеоперационного ухода, которые отправляются домой с нашими хирургическими пациентами, что обеспечивает успешное выздоровление.
Вики — жена, мать и бабушка. Она любит поделки, покупки, волонтерство и игры с внуками.
Персонал стоматологической гигиены
Дженнифер, зарегистрированный стоматолог-гигиенист
Дженнифер любит слушать личные истории каждого пациента.Она счастлива проводить свои дни, помогая людям развить здоровую улыбку и сохранить здоровье полости рта. Пока она чистит зубы пациента, она разговаривает с пациентами об их здоровье зубов. Она учит их, как правильно сохранять рот и улыбаться здоровыми, чистыми и прекрасно выглядеть.
У Дженнифер две дочери и один внук. Ей нравится заниматься ремеслами, ходить в походы и заниматься садоводством. Она участвует в Обществе кактусов и суккулентов Сан-Диего и добровольно делится своими навыками садоводства в сафари-парке Сан-Диего.
Карри, зарегистрированный стоматолог-гигиенист и коммерческий директор
Карри любит конструктивные отношения, которые она строит со своими пациентами. Она стремится не только к высочайшему уровню здоровья зубов, но и к укреплению личного здоровья. Она хочет, чтобы ее пациенты были здоровы и счастливы. Помимо тщательной и бережной чистки зубов, Карри обучает пациентов уходу на дому. Она также наш практический бизнес-менеджер.
Карри ведет активный образ жизни, который включает йогу, бег, катание на лыжах, пешие прогулки и садоводство.Она играет в гольф, а иногда даже увлекается этим.
Линдси, зарегистрированный стоматолог-гигиенист
Линдси любит встречаться с людьми и строить с ними отношения. Она рада помочь им улучшить их здоровье полости рта и в целом, а также улучшить их улыбки. Линдси оказывает профилактическую помощь, чистит зубы и обследует пациентов на предмет заболеваний полости рта. Она уделяет особое внимание обучению пациентов и призывает каждого человека взять под контроль свое стоматологическое здоровье. Когда она видит чистую и здоровую улыбку при повторном визите, она в восторге.
В свободное время Линдси любит гулять со своими собаками, проводить время с мужем и друзьями и навещать семью в Айове.
Патрисия, зарегистрированный стоматолог-гигиенист
Патрисия отлично умеет общаться с пациентами. Она полна сострадания и сочувствия и хочет помочь им улучшить здоровье их полости рта. Она осматривает каждого пациента на наличие признаков заболеваний полости рта, проводит тщательную и безболезненную чистку и обучает своих пациентов. Показывая человеку, как улучшить уход на дому и принимать здоровые решения, она помогает каждому контролировать свою улыбку.
Патрисия замужем почти четверть века. У нее два замечательных сына: один учится в колледже, а другой — в старшей школе. В семье также есть собака Золотого Дудла.
Ветеринарная клиника Pender • Фэрфакс, Шантильи и Манассас
Правильный выбор ветеринара.
Зачем приносить домашних животных в Пендер?
Вы любите своего питомца — он часть вашей семьи. И, как и любой член вашей семьи, вы хотите предоставить им питание и медицинское обслуживание самого высокого качества по справедливым и разумным ценам.Мы упорно трудились, чтобы сделать ветеринарную больницу Pender Vet Animal Hospital именно такой. Мы понимаем, что выбрать ветеринара для любимого питомца может быть непросто. Вы выбираете ближайший вариант? Самый большой вариант с наибольшим количеством ресурсов? Самый маленький вариант с индивидуальным подходом? Сеть с самыми низкими ценами? Как вы соотносите стоимость, удобство и качество и расставляете их по приоритетам?
В Pender мы начали с бескомпромиссной приверженности качеству и упорно боролись, чтобы обеспечить беспрецедентное удобство, а также справедливые и агрессивные цены одновременно.Проще говоря, мы считаем, что ветеринарная клиника Pender Vet Animal Hospital — лучший выбор для домашних животных и их владельцев, живущих в Фэрфаксе, Шантильи, Сентервилле, Рестоне… фактически во всей Северной Вирджинии.
Вот почему…
Больница скорой помощи для животных — 365 дней в году!
Ваше обычное ветеринарное учреждение также является больницей скорой помощи для животных. В Pender все записи о вашем питомце уже здесь, а это значит, что вам не придется терять заботу в ожидании отправки по факсу записей о вашем питомце.
Удобный подъезд
Удобный выезд сразу с шоссе 50 между перекрестками Fairfax County Parkway и I-66, благодаря чему к больнице Pender Vet Animal Hospital легко добраться из любой части Северной Вирджинии. Благодаря удобному расположению и круглосуточному обслуживанию, работающему без выходных, ветеринарная клиника Pender Vet Animal Hospital является наиболее удобным выбором в Фэрфаксе, Шантильи, Сентервилле и Рестоне.
Ветеринарный кампус Шантильи
Наш кампус в Шантильи расположен в нескольких минутах от международного аэропорта Даллес и предлагает 6 акров леса и открытый для публики парк для собак.
Лаборатория на объекте
Более 95% наших лабораторных испытаний проводится внутри компании. В большинстве случаев результаты готовы в тот же день!
Аптека на территории
Мы постоянно ведем переговоры с нашими поставщиками, чтобы предлагать самые лучшие цены. Открыт 24 часа 365 дней в году.
THE ROW — Топ без рукавов Galya
THE ROW — Топ без рукавов Galya | Selfridges.com Бесплатная доставка, если вы потратите 300 долларов США — Введите код USDFREEDEL — Купите сейчасНАЗАД
* Налоги и сборы рассчитываются в сумке для покупок
РАЗМЕРЫСделайте свою покупку еще более особенной, добавив приветственное сообщение о подарке.Маленькая карточка размером 65 мм x 55 мм будет добавлена к вашему заказу с вашим персональным сообщением. Проверьте правописание и использование заглавных букв, не более 250 символов.
Подарочное сообщение
Отправить Добавить в корзину информация о продукте Доставка & Возврат
- The Row тканый верх
- 64% вискоза; 33% ацетат; 3% эластан
- Комбинезоны
- Вырез-хомут, без рукавов, свободный крой, складчатые вставки
- Только химчистка
- Сделано в Италии
- Соответствует размеру
- Размер 8: длина 26 дюймов / 66 см
- Рост модели 5 футов 11 дюймов / 1.80 м, размер UK 8
- Средний, слегка растягивающийся
Великобритания и Европа
15,00 долл. США- Без ограничений по времени Великобритании, номинированная и стандартная доставка
- Доставка на следующий день по Великобритании (при заказе до 18:00 по британскому времени)
- Безлимитная стандартная доставка ЕС
- Бесплатный возврат
- Нет минимальной закупочной стоимости
ГЛОБАЛЬНЫЙ
55 долларов.00- Неограниченная доставка по британскому времени, назначенный день и стандартная доставка для заказов на сумму более 55,00 долларов США
- Неограниченная доставка по всему миру для заказов на сумму более 55,00 долларов США
Код продукта:
Ссылка: R03798198
Борец за минимализм с момента своего создания в 2006 году, The Row является синонимом подхода «меньше значит больше роскоши». Новинка AW21, топ Galya — это первый незамысловатый стиль, который привлек наше внимание.Модель без рукавов с воротником-хомутом и свободным покроем одинаково хорошо сочетается с рубашками с длинными рукавами, так как она надевается под объемные пиджаки и пальто из коллекции этого сезона.
Wild Work: Партнерство предоставляет помощь раненым и осиротевшим животным
Щелкающая черепаха, проглотившая рыболовный крючок. Лиса с сильной чесоткой. Совенок, который сломал ногу после падения из гнезда.Это лишь некоторые из почти 4000 животных, ежегодно обслуживаемых Центром дикой природы гуманного общества округа Дейн (DCHS) при поддержке Службы особых видов ветеринарной службы UW Veterinary Care.
Центр дикой природы обеспечивает комфорт и заботу о раненых или осиротевших местных диких животных с целью выпустить здоровых животных в их естественную среду обитания. В течение последних пяти лет Школа ветеринарной медицины Университета штата Вашингтон (SVM) помогла в этих усилиях, оказывая медицинскую помощь животным, в свою очередь обучая ветеринаров, чтобы они были лучше подготовлены к уходу за дикой природой.
Не реже одного раза в неделю преподаватели ветеринарной службы UW, ветеринарные резиденты и студенты четвертого курса ветеринарной медицины посещают центр для осмотра и лечения пациентов. Процедуры варьируются от лечения ран до хирургии мягких тканей и эндоскопии внутренних органов. Между визитами команда почти ежедневно консультируется по делам по телефону или электронной почте. Иногда особенно сложные пациенты отправляются в ветеринарную службу UW.
«Благодаря этой программе мы значительно улучшили нашу ветеринарную помощь, — говорит Эрин Лемли, координатор реабилитации диких животных Центра дикой природы DCHS.
Лемли — сертифицированный ветеринарный техник и сертифицированный специалист по реабилитации дикой природы — двойная точка зрения, которую она часто использует во время обходов со студентами SVM, делится мудростью о тонкостях различных видов (в 2018 году центр принял 158 различных видов).
«Это большой плюс для студентов, что Эрин может поделиться таким многим», — говорит Анна Мартель, DVM’15 , в то время учившаяся на третьем курсе отделения зоологической медицины животных-компаньонов.
Опыт позволяет студентам «увидеть основы медицины реабилитации диких животных, которые они не получили бы в рамках обычной учебной программы или в рамках нашей обычной больничной службы», — говорит Курт Сладкий DVM’93 , клинический профессор зоологической медицины.Практикующие ветеринары, как общие, так и специализированные, скорее всего, столкнутся со многими видами диких животных в качестве пациентов, поэтому «студенты стремятся пройти курс лечения реабилитации диких животных», — добавляет он.
«Это симбиотические отношения. Мы обучаем будущих ветеринаров и следим за тем, чтобы животные в центре дикой природы получали наилучшую ветеринарную помощь ».
Галя Феддерли DVM’19 неоднократно посещала Центр дикой природы, будучи студенткой четвертого курса, и оценила, как Лемли и ветеринары SVM «провели там время для дидактики», — говорит она.«Они предоставили нам информацию об этих диких животных и их потребностях в реабилитации, и они помогли нам найти решения для каждого случая, чтобы подготовить нас к принятию собственных решений на практике».
Во время визита в марте Феддерли и одноклассники помогли вылечить гуся, большую рогатую сову, двух больших коричневых летучих мышей и опоссумов Вирджинии. Одному из опоссумов (на фото вверху слева) потребовалась операция по восстановлению обнаженной кости на кончике обмороженного хвоста.
Когда сове с больным глазом в Центре дикой природы DCHS потребовалась компьютерная томография, чтобы помочь ей в лечении, специальный фонд помог сделать недоступный диагностический инструмент финансовой реальностью.Изображения подтвердили, что операция по удалению глаза была жизнеспособным вариантом и исключила любые другие заболевания или осложняющие факторы.
Сканирование стало возможным благодаря Фонду сострадания к дикой природе Джульетты Н. О’Мэлли, который поддерживает усилия Школы ветеринарной медицины Университета штата Вашингтон по улучшению здоровья и благополучия диких животных с помощью программ помощи, ухода за пациентами, возможностей обучения и исследований.
Элизабет Дилл и ее муж Крис Роуботтом сделали подарок для создания фонда в 2018 году, назвав фонд в честь любимого кота.«Кошки и собаки часто получают внимание и лечение», — говорит Роуботтом. «Мы хотели оказать дикой природе такую же поддержку, как и домашним животным».
Фонд уже оказал влияние, позволив проводить расширенную диагностику и лечение избранных, показанных с медицинской точки зрения случаев, уменьшая при этом любые финансовые барьеры для групп, ухаживающих за животными.
«Мы с энтузиазмом относимся к заботе о дикой природе и ее благополучии и гордимся тем, что поддерживаем тех, кто разделяет сходные родственные связи с этими животными», — говорит Дилл.
Присоединяйтесь к участию.
На каждом этапе операции были возможности помочь и поучиться. «Сложно проверить глубину анестезии опоссумов из-за их глаз-бусинок», — посоветовал Лемли студентам за столом. Когда операция началась, она спросила: «Кто-нибудь хочет интубировать опоссума?» Мейсон Саари DVM’19 подошел ближе, направив гибкую пластиковую трубку в дыхательные пути животного, а затем привязав трубку на месте.Когда операция подходила к концу, Лемли посоветовал студентам взглянуть на мешочек опоссума, пространство за складкой кожи на животе, где младенцы кормятся грудью и находятся в нем в течение нескольких месяцев после рождения.«Вы должны это увидеть», — сказала она. Как только детеныши опоссума вырастают из мешочка, они еще несколько недель цепляются за спину матери — одна из причин, как объяснил Лемли студентам, животному нужен сильный и здоровый хвост. Цепочный хвост опоссума может хватать и обвивать предметы, помогая сохранять равновесие.
Каждый сезон в Центре дикой природы DCHS приезжает новая волна пациентов. Весна — это много кроликов и птиц, а летом — черепах.
Когда черепахи ищут места гнездования, чтобы отложить яйца, они часто пересекают проезжую часть и сталкиваются с транспортными средствами, что приводит к повреждению их панциря.Переломы панциря черепахи можно исправить с помощью металлических пластин и шурупов из нержавеющей стали, как при ремонте сломанной кости. По словам Лемли, наличие ветеринарной службы UW для ремонта скорлупы «является огромным преимуществом».
«Мы продвинулись в этой области с очень хорошими результатами», — говорит Кристоф Манс , клинический доцент зоологической медицины.
Заглядывая в будущее, школа надеется использовать дополнительные возможности для обучения и пропаганды, связанных с медициной дикой природы.
«Это симбиотические отношения», — говорит Манс. «Мы обучаем будущих ветеринаров и следим за тем, чтобы животные в центре дикой природы получали наилучшую ветеринарную помощь».
Меган Леписто
Комитет по безопасности пешеходов, на один маленький шаг ближе к «Core Westford Walkway»
Нажмите здесь, чтобы подписаться на нашу рассылку.
Вооруженный единогласным одобрением всех пяти избранных членов совета директоров, Крис Барретт, председатель Комитета по безопасности пешеходов, оставил собрание 9 марта, уполномоченное потратить 80 000 долларов с подарочного счета тротуара на инженерные услуги в отношении проекта повышения безопасности.Услуги связаны с проектированием между Nutting Road и входом в заповедник Grassy Pond.
«Наличие готовых проектов позволяет нам использовать специальные возможности финансирования», — сказал Барретт. «Например, в прошлом году город смог использовать средства от MassDOT (Департамент транспорта). Программа финансирования общих улиц и помещений для завершения благоустройства пешеходов в школе Abbot School. У этой программы был очень короткий период времени подачи заявок ».
15 января Билл Харман и Дон Галя, члены Комитета Здорового Уэстфорда, подали городским властям меморандум с картой «Core Westford Walkway» (см. Карту ниже).
«Один объединяющий принцип, который мы рассматриваем, — это идея пешеходной дорожки, проходящей через Вестфорд с севера на юг, от городской черты к городской черте. Мы называем это «Core Westford Walkway», как показано на карте ниже », — заявили они.
Харман и Галя отметили, что они также «работают над планом заполнения прохода между южным концом существующего тротуара на Plain Road и пересечением Plain Road с Depot Street. Мы рассматриваем возможность оценки двух альтернатив для участка пешеходной дорожки, примыкающей к заповеднику «Травяной пруд»: (1) продолжение тротуара вдоль равнинной дороги или (2) изменение пути по тропе, доступной для инвалидных колясок, через заповедник.”
Карта, показывающая запланированную «Улица Core Westford Walkway». ИЗБРАННОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ
«Мы рассматриваем возможность оценки двух альтернатив для участка пешеходной дорожки, примыкающей к заповеднику« Травяной пруд »: (1) продолжение тротуара вдоль равнинной дороги или (2) изменение пути по тропе, доступной для инвалидных колясок, через заповедник», — заявили они.
Вопросы и ответы с Крисом БарреттомПримечание редактора: Крис Барретт — председатель комитета по безопасности пешеходов, члены которого работают над добавлением тротуаров в определенных районах города.Члены комитета по безопасности пешеходов тесно сотрудничают с членами комитета Healthy Westford.
* Можно ли назвать это «проектом улучшения пешеходов»? Обычно такие проекты называют проектами повышения безопасности пешеходов.
* Откуда взялись 80 тысяч долларов? Я слышал термин «подарочный счет». Подарочный счет на городской тротуар. Средства на этот счет обычно поступают из решения Совета по планированию, которое разрешает разработчику предоставлять средства на этот счет вместо создания тротуаров при их застройке (например, в случае небольшого подразделения из нескольких домов в тупике). или в некоторых случаях в крупных застройках разработчиков могут попросить профинансировать этот счет, чтобы позволить городу расширить существующие тротуары для подключения к новой застройке.
* Можно ли сказать, что это дизайн-проект, а не строительный проект? Да, 80 тысяч долларов предназначены только для дизайна.
* Каковы сроки реализации этого проекта? В какой момент это станет строительным проектом? Сроки строительства на данный момент неизвестны. Будущие бюджеты, наличие кадровых ресурсов, наличие грантов — все это влияет на то, когда этот проект может быть построен.
Город не получал грант от государственных программ финансирования строительства Complete Street с 2016 года, и я думаю, что этот проект будет хорошим примером проектов, которые эта программа любит финансировать.Также Массачусетс может получить деньги от счета Байдена о помощи от COVID.
Наличие готовых проектов позволяет нам использовать возможности специального финансирования. Например, в прошлом году город смог привлечь средства из программы финансирования общих улиц и помещений MassDOT (Департамент транспорта) для завершения благоустройства пешеходов в школе Abbot School. У этой программы был очень короткий период времени применения.
Если бы у нас не было готового к работе проекта, мы не смогли бы подать заявку на участие в программе и получить финансирование.
.