Получехи попугаи: Волнистый попугай получех — 69 фото: смотреть онлайн

Праздничный зеленый красношейный попугай, или жако, и монашеский, обитающий в горах императорский попугай являются предметом гордости доминиканцев. Когда их популяция была на рекордно низком уровне в 19В 80-х годах Дюран помог запустить программу амнистии, чтобы вернуть домашних попугаев для исследований и образования. После урагана он принимал ветеринаров Международного фонда защиты животных, которые проводили операции при свете от генератора. «Цель состоит в том, чтобы ВЫПУСТИТЬ домой, в их дикую среду обитания!» — написали они в Твиттере в феврале того же года. Четверо жако были освобождены, а персонал вольера ухаживал за теми, кто все еще выздоравливал.

В марте постоянный министр сельского хозяйства Реджинальд Томас направил служебную записку боссу Дюрана: «Ни одна из птиц, содержащихся в учреждении, не должна выпускаться в дикую природу до особого распоряжения». Дюран догадывался, о чем идет речь. В течение многих лет он был обеспокоен группой богатых европейских энтузиастов попугаев, которые подлизывались к руководству острова, обещая наращивать потенциал «на местном уровне, чтобы лучше управлять ресурсами острова», как они писали в письме от 2012 года. Дюран был настроен скептически. «Я долгое время пытался избегать этих людей, — говорит он.

Возглавляемая немцем по имени Мартин Герхард Гут Ассоциация по сохранению попугаев, находящихся под угрозой исчезновения (ACTP), позиционирует себя как некоммерческая организация, занимающаяся защитой исчезающих попугаев и мест их обитания. С момента своего основания в 2006 году страны, учреждения и люди по всей Америке передавали ACTP редких птиц для разведения в неволе с целью восстановления популяций, включая карибских амазонок и ара Спикса, которые вымерли в дикой природе. Организация управляет лицензированным зоопарком в Германии, а птицы также содержатся в личных вольерах членов ACTP, которые платят 1100 долларов за присоединение. Излишки попугаев, которые не нужны членам и зоопаркам, продаются или продаются сторонним заводчикам. Например, один представитель ACTP продает птенцов гиацинтового ары в своем зоомагазине по цене около 18 000 долларов за штуку. Сколько птиц разводится по сравнению с собранным или проданным, никто не знает, потому что ACTP публично не раскрывает свои финансы или структуру.

Когда Дюран ушел с работы в ту пятницу, он сказал персоналу, что на следующий день будет на похоронах. После службы Дюран получил тревожную новость: попугаи пропали. Несколько немцев в сопровождении министра сельского хозяйства извлекли 12 самых здоровых экземпляров. Птицы были доставлены в зоопарк ACTP под Берлином, доступный только по приглашению, — место, которое так рьяно охраняет свою стаю, что посетителям не разрешается фотографировать без разрешения.

«Редкие попугаи, находящиеся под угрозой исчезновения, незаконно ввезены контрабандой из Доминики», — гласил один из заголовков. Как жако, так и императорские попугаи регулируются Конвенцией о международной торговле видами, находящимися под угрозой исчезновения (СИТЕС), но Томас, политический назначенец, одобрил разрешения на экспорт без подписи доминиканских властей СИТЕС. Пол Рейлло, президент Фонда консерватории редких видов во Флориде, организовал десятки защитников природы, в том числе международного директора Audubon Мэтью Джеффри, чтобы потребовать возвращения попугаев. «Существует долгая история редких амазонских попугаев, которых вывозили из Восточного Карибского бассейна в Европу для разведения в неволе с ожиданием того, что их потомство будет выпущено», — написали они в открытом письме. «Ни одно из этих усилий не принесло плодов».

Неудивительно, что защитники природы вызвали раздражение: ACTP добился поразительного успеха в приобретении птиц. За 15 лет Гут помог 18 своим заводчикам получить почти монополию на самых редких в мире попугаев. Хотя группа заявляет, что разводит этих птиц для реинтродукции, ни одно потомство никогда не выпускалось в дикую природу, и лишь небольшая часть когда-либо возвращалась в страны своего происхождения. Группа, похоже, полностью отказалась от своих планов по сохранению в Мексике после того, как члены ACTP получили в свои руки находящихся под угрозой исчезновения попугаев, которых они хотели там видеть. Через ACTP Гут и его члены фактически создали обходной канал для торговли и разведения находящихся под угрозой исчезновения попугаев в рамках все более ограничительных законов о дикой природе. И цели сохранения, казалось, стали запоздалой мыслью, призванной придать блеск легитимности операции.

Гут помог 18 членам ACTP получить почти монополию на самых редких попугаев в мире.

Или я так понял, потому что Гут не говорил. Я связался с ним по поводу посещения зоопарка ACTP в марте 2019 года, но он оказался непостоянным и переменчивым. После шести недель обмена электронными письмами он попросил меня подтвердить даты, а затем отменил план. «Я [так в оригинале] легкий человек», — написал он. «Но ваши вопросы указывают направление… Так что мы остаемся скрытными!»

Прошлым летом, когда я потерял надежду на интервью, Гут пригласил меня на кофе в «Четыре сезона» в Беверли-Хиллз, куда он приехал на свадьбу. Крупный лысый мужчина с резкими манерами, он ворвался в мраморный вестибюль и со своим сильным немецким акцентом пролаял наши заказы на напитки. Усевшись во внутреннем дворике, он прямо спросил, у кого еще я планирую взять интервью. Гуту казалось, что его несправедливо очернили. Он отметил, что это не первый зоопарк, который поддерживает свою деятельность за счет продажи находящихся под угрозой исчезновения животных. Если бы он хотел, сказал он, он мог бы бросить своих попугаев на барбекю — или делать все, что ему нравится, за исключением личной выгоды от них.

В мире консервации всегда были иконоборцы, некоторые из которых блестяще преуспели. Одно из начинаний Гута наконец-то начало приносить плоды. Весной этого года он вошел в историю, когда отправил 52 ара Спикса, рожденных в неволе, в Бразилию для подготовки к их окончательному выпуску. Другие работали над этим проектом в течение трех десятилетий, но Гут собирался довести его до конца. И, как он надеялся, наконец заставить замолчать своих критиков.

Детские воспоминания Гута непроницаемо серые. Пасмурное небо, унылый пейзаж, сама жизнь при коммунистическом режиме Восточной Германии.

Гут вспомнил, как подошел достаточно близко к ара в клетке, чтобы вдохнуть запах его семян подсолнуха, аромат-воспоминание, которое до сих пор волнует его. В 10 лет у него появился волнистый попугайчик. Он увлекся цветными мутантами, такими как болезненно-желтый попугай-монах, которого он получил от соседа, а позже продал за 3000 восточногерманских остмарков, согласно сообщению в блоге приезжего заводчика. Эта награда, которая сегодня составляет более 500 долларов, финансировала корелл, канареек и попугаев, которых Гут держал в сарае своей семьи.

Немцы всегда любили экзотику. В стране находятся одни из первых зоопарков в Европе, а во время Второй мировой войны нацисты освободили Берлинский зоопарк от затягивания поясов. Когда этот зоопарк был отгорожен стеной во время холодной войны, Восточная Германия построила собственный зоопарк, посещаемость которого превышала посещаемость высшей футбольной лиги страны. Сегодня в Германии более 400 зоопарков, почти столько же, сколько в Соединенных Штатах, население которых в четыре раза больше. Он также может похвастаться крупнейшим в мире зоомагазином и крупнейшими в мире вольерами. Самый известный в мире парк попугаев — Лоро-Парк на Канарских островах с 350 видами и подвидами — был основан немцем.

Гут бросил школу в 10-м классе и стал подмастерьем на молочной ферме, отшатываясь, подстригая копыта, покрытые коркой навоза. В 1989 году он сел на поезд в коммунистическую Венгрию. Оттуда он проскользнул в Австрию и направился в Гамбург в Западной Германии. Он брел к кораблю в гавани, который служил плавучим лагерем для восточных немцев, когда он прошел мимо зоомагазина и заглянул внутрь. Владелец нанял Гута в качестве главного орнитолога, и он выполнял свои обязанности с красно-зеленым аром по кличке Коджак на плече.

После падения стены в ноябре того года Гут работал в строительном бизнесе и вышибалой в ночном клубе, но в основном занимался рэкетом с командой тяжеловесов под своим командованием и тлеющей сигарой, свисавшей изо рта.

Это откровенное мнение продержалось недолго. Позже Гут сказал мне, что по законам Германии о его прошлых преступлениях не должна была сообщать The Guardian; когда я пошел искать те же записи в немецком здании суда, их там не было. По его словам, Гут получил свидетельство о хорошем поведении за то, что с тех пор не попадал в неприятности с законом, — доказательство того, что он пошел дальше. Но его прошлое казалось актуальным для людей в попугайских кругах сегодня. Многие, с кем я связывался, не хотели открыто говорить о нем; некоторые отказались записываться. «Я пообещал ему, что больше не буду произносить его имя», — говорит Роберт Петерс, заводчик из Баварии, который не стал вдаваться в подробности своего конфликта с Гутом. Другой добавляет: «Я недооценил его способности, и это одна из самых больших ошибок, которые я совершил в своей жизни». И третье: «Я опасаюсь за свою безопасность и безопасность своей семьи».

У Гута могут быть чистые намерения, когда дело доходит до защиты попугаев. И когда мы встретились, я заметил в его хвастовстве некую долю искренности, веру в то, что охрана может окупиться, и что цель, когда речь идет о его любимых птицах, оправдывает средства.

Попугаи относятся к числу наиболее угрожаемых птиц. Почти половина сокращается в численности, а почти треть находится на грани исчезновения. Вырубка лесов, вызванная сельским хозяйством и развитием, уничтожила большую часть их среды обитания. В течение почти полувека птиц также собирали в дикой природе, чтобы прокормить процветающую торговлю домашними животными, и на ее пике сотни тысяч были проданы за границу.

Чтобы остановить торговлю, правительства начали применять существующие законы и принимать новые. Система разрешений СИТЕС вступила в силу в 1975 году, позволяя странам отслеживать и ограничивать перемещения находящихся под угрозой исчезновения животных, включая попугаев. В 1980-х годах Австралия запретила экспорт всей местной фауны в коммерческих целях, а США и Европа приняли меры, сократившие ввоз диких птиц. Такие правила помогли сократить браконьерство в отношении птенцов южноамериканских попугаев из их гнезд почти на 60 процентов, основываясь на данных, собранных между 1979 и 1999.

Даже при таких мерах численность попугаев, многие из которых размножаются медленно, в дикой природе оставалась опасно истощенной. Защитники природы обратили свое внимание на разведение в неволе. Они думали, что этот подход может стать ключом к изменению бедственного положения попугаев: создать популяцию в контролируемых условиях, а затем выпустить здоровые стаи в дикую природу.

В конце 1970-х Фонд охраны дикой природы Даррелла запустил программу с девятью пойманными в дикой природе попугаями Сент-Люсии в зоопарке Джерси в Ла-Манше. Он надеялся производить 10 цыплят в год; за 20 лет вылупилось всего 20 особей. Тем временем популяция диких попугаев в Сент-Люсии выросла со 100 особей до более чем 350 благодаря сохранению среды обитания. Слабые результаты с St. Lucia Parrots не уникальны. В то время две трети усилий по разведению исчезающих видов в неволе не позволяли даже выпускать птиц.

Разведение в неволе настолько дорого, медленно и рискованно, что теперь широко рассматривается как крайняя мера.

Разведение в неволе настолько дорого, медленно и рискованно, что теперь широко рассматривается как крайняя мера, которую следует использовать в случае болезни, стихийного бедствия или другой непосредственной угрозы. Томас Уайт работает в Программе восстановления пуэрториканских попугаев Службы охраны рыбных ресурсов и дикой природы США, программе разведения в неволе, которая стоит почти 1 миллион долларов в год. Он говорит, что, когда это вообще делается, разведение в неволе должно происходить в пределах исторического ареала птиц: содержание видов из разных стран в одном учреждении может подвергнуть их новым заболеваниям, которые повторно интродуцированные птицы могут распространиться на дикие популяции. Успешная программа также требует достаточного количества птиц, чтобы обеспечить надежный генофонд — по крайней мере, две или три пары, хотя в идеале 20 или более.

Даже если птицы успешно размножаются, выпуск их всегда представляет собой авантюру: когда в 1995 году Лоро Парк выпустил на волю первого пленного ара Спикса, он прожил около двух месяцев, прежде чем врезаться в линию электропередач. Обзор 47 случаев реинтродукции попугаев с конца 1970-х по 2009 год показал, что в 45 процентах случаев большинство выпущенных птиц либо умирали в течение года, либо не размножались.

К концу 1990-х авторитетные зоопарки подчеркивали свою образовательную роль, направляя доходы на полевые исследования и охрану природы. Зоопарк Джерси по-прежнему рекламировал своих попугаев Сент-Люсии, но в основном финансировал исследования внутри страны. Лоро Парк, на логотипе которого изображен ара Спикса, потратил более 600 000 долларов на программы сохранения Спикса в Бразилии.

У частных заводчиков все еще было много редких попугаев, и Джордж Амато, ныне возглавляющий отдел генетики сохранения в Американском музее естественной истории, хотел сохранить их генетическую жизнеспособность. Когда он связался с заводчиками, его грубо разбудили. «Они почти намеренно не вели точных записей», — говорит он. «Это абсолютно не консервация. Это просто отвлечение внимания на реальную угрозу для этих видов».

На рубеже веков ученые и защитники природы очерняли свою страсть. Международные правила иногда ставят их в противоречие с законом и оставляют их с сокращающимся и часто врожденным запасом птиц. Оправдывать их хобби означало поддерживать старую, сказочную версию разведения в неволе. Но правила ограждали редкие виды, которые они стремились размножать, — по крайней мере, до тех пор, пока кто-то не нашел способ свести их вместе.

Только что вышедший из тюрьмы, Гут направил свой талант получать то, что хотел, на приобретение птиц, навязчивую идею, от которой он никогда полностью не отказывался. Поначалу у него не было никакого желания становиться защитником природы. Он жил как глобальный кочевник, торговец, который собрал свою личную коллекцию, пока его жадные до птиц благотворители оплачивали его путешествия и счета за проживание в отеле.

Его вход в высший эшелон мира попугаев начался 23 июля 2005 года, когда он прилетел в Швейцарию и купил своих первых трех Spix: Ferdinand, Richie и Beauty Queen. В том году вся гнездовая популяция насчитывала 54 птицы, распределенных между примерно 10 владельцами и происходящих от семи диких особей, вероятно, контрабандой вывезенных из Бразилии. Бразилия отказалась от юридически принудительного возвращения птиц, но коммерческая торговля видами по-прежнему была запрещена. Никто не думал, что им разрешат пересекать международные границы.

Коллекционирование попугаев может быть соревновательным видом спорта, и Гут победил катарского шейха в трио. «Шейх был в бешенстве», — говорит Райан Уотсон, который ухаживал за попугаями шейха. Гут убедил Германию одобрить импорт, пообещав сотрудничать с Бразилией в разведении.

Когда слухи о перевороте Гута распространились, Клаус Утофт, владелец датской швейной империи, ездивший на «Феррари», предложил создать ассоциацию и построить немецкий вольер. Они основали ACTP в начале 2006 года. У Гута уже были хорошие отношения с Ириной Спротте, немецким чиновником, ответственным за разрешения CITES, а затем консультантом ACTP. Как только птицы оказались в Германии, они могли свободно перемещать их в другие страны ЕС. страны. Немецкие власти заключили с Гутом контракты на уход за конфискованными попугаями, включая по крайней мере одного попугая Святого Винсента. Гут обыскал мир в поисках большего. По крайней мере, 30 Сент-Винсентов — крупнейшая в мире частная коллекция — хранились во Флориде у стареющего ясновидящего по имени Рамон Ногель. Гут и Утофт купили их все. 17 октября 2006 г. Гут зарегистрировал ACTP как некоммерческую организацию во Флориде. На следующий день он разместил шесть Сент-Винсентов на parrot4sale.com, используя адрес электронной почты [email protected].

Гут решил, что будет легко вывести птиц из Флориды. Но Тимоти Ван Норман, в то время начальник отдела разрешений FWS, говорит, что первоначальная заявка ACTP вызвала удивление: «Если вы занимаетесь разведением в целях сохранения, Флорида будет более благоприятным климатом, чем Германия». Столь же тревожным было то, что Гуту были предоставлены отрывочные документы о происхождении птиц, которые, как утверждается, появились раньше СИТЕС. Гут лично обратился к Ван Норману в Вирджинию, но его первое заявление было отклонено. Хотя ACTP и Сент-Винсент подписали техническое партнерство по сохранению попугаев в 2006 году, Гут нуждался в соглашении о разведении, чтобы обосновать экспорт птиц. Он пожертвовал цыплят, удобрения и бананы министерству сельского хозяйства. Он также объявил о своем намерении построить образовательный центр по охране дикой природы стоимостью 406 000 долларов, сообщают местные СМИ.

Гут решил, что будет легко вывести птиц из Флориды. Но первоначальное применение ACTP вызвало удивление.

Сент-Винсент подписал соглашение о разведении, несмотря на опасения чиновников лесного хозяйства. «Это наш национальный символ, и с ним нельзя обращаться как с товаром», — написал один коллеге по электронной почте. «ACTP не представляет никаких планов и просит у нас документ, который покажет, что мы практически умоляли их взять и оставить наших птиц», — написал другой. Тем не менее, Сент-Винсент отправил 16 попугаев в Германию, ожидая, что они будут скрещены с птицами Флориды. Ван Норман все еще был обеспокоен тем, что соглашение позволяло ACTP владеть частью потомства. Но его руководитель, Родди Гэйбл, отверг его. «Мы должны были верить, что другие страны и люди, участвовавшие в этом, действовали добросовестно», — говорит Гейбл. «У европейцев в целом более мягкий подход к регулированию животноводства, чем у нас».

Гут продолжал собирать свой попугайский боевой сундук. Он подписал соглашение о разведении с Сент-Люсией, в котором требовалось, чтобы зоопарк Джерси отправил своих пяти попугаев в ACTP. Он также нашел нетрадиционные источники финансирования. В 2014 году немецкий таблоид опубликовал фотографию, на которой Гут садится в «Мерседес», зарегистрированный на Арафата Абу-Чакера, члена берлинского преступного клана и бывшего донора ACTP. (Гут сказал, что получение пожертвования было ошибкой, и он не был замешан в каких-либо правонарушениях.)

Его самым громким врагом был Вольфганг Кисслинг, мультимиллионер-коллекционер, ставший защитником природы, стоящим за Loro Parque. Оба они были частью проекта Spix по реинтродукции ара, партнерства заводчиков, защитников природы и правительства Бразилии, координируемого калифорнийской компанией Parrots International, созданной с целью реинтродукции птиц в дикую природу.

Спиксы Лоро Парка по закону принадлежат Бразилии. Кисслинг подписал право собственности во время более раннего партнерства Spix в 1990-х годах, надеясь, что другие коллекционеры последуют этому примеру. Ни один не сделал. Партнеры также не разрешили Kiessling купить пару Spix для выставки, что принесло бы доход для дальнейшего финансирования усилий в Бразилии — усилий, которые Kiessling уже профинансировал. В то время Спиксов на выставке не было, и считалось, что драгоценные особи должны быть зарезервированы для разведения.

Кисслинг был недоволен, когда Гут купил свои первые три Spix’а, снова сделав их коммерческим объектом и нарушив соглашение, заключенное заводчиками. Вскоре после этого Гут сообщил консорциуму, что купил еще 12 в Швейцарии; он отказался поделиться образцами ДНК, в результате чего эти птицы были исключены из программы разведения в 2008 году. Двое мужчин бодались, пока Кисслинг, наконец, не покинул группу. Именно тогда его великодушная подачка бразильцам обернулась против него. Бразилия попросила Лоро Парк прислать им четырех птиц, а Гута еще двух. С тех пор Гут отправлял Spix для показа в зоопарках Сингапура и Бельгии в обмен на финансирование. Времена изменились, так как количество Spix выросло. Но не скоро для Лоро Парка, где никогда не выставлялись его ценные виды. Кисслинг цеплялся за свою последнюю больную птицу до самой ее смерти в 2014 году. Он даже не ответил, когда Бразилия запросила тушу.

Через четыре месяца после того, как я встретил Гута, он пригласил меня в зоопарк ACTP стоимостью 3,8 миллиона долларов в Берлине. Он встретил меня в аэропорту на своем БМВ. За ужином он ворчливо отмахивался от моего диктофона и выражал раздражение на каждый вопрос. На следующее утро перед посещением зоопарка он дал мне контракт, в котором говорилось, что я не могу цитировать сотрудников ACTP или делиться фотографиями без письменного разрешения правления. Мы часами спорили о формулировке и ее значении. Когда он намекнул, что я все еще могу цитировать его, я подписал — просчет, который в конечном итоге привел к затяжным переговорам по проверке фактов и письму о прекращении противодействия. Фотографу также было отправлено письмо о прекращении действия и сообщено, что Гут отозвал согласие на фотосъемку. Нервничая по поводу судебного процесса и своей личной безопасности, она спросила Audubon  не публиковать ее фотографии. Я решил не цитировать Гута из своих интервью, чтобы избежать любой возможности нарушения контракта или журналистской этики.

Но перед всем этим, до обострения судебных исков, Гут водил меня и фотографа по зоопарку. Казалось, он наконец успокоился. Закутавшись в зимнюю одежду, мы ходили по клеткам, организованным по географическому признаку — Австралии, Карибского бассейна и Южной Америки — и украшенным красочными фресками, изображающими родные места обитания птиц. Оборудование показалось мне безупречным. Избалованные птицы пьют только бутилированную минеральную воду. Техники взвешивают блюда с точностью до миллиграмма.

В детской мы с Гутом наблюдали, как техник насыпает органический овес в миску. Руками в перчатках она достала цыпленка Спикса из инкубатора и положила его на подушку с зерном, чтобы взвесить. Детеныш попугая — домашнее существо с розовой морщинистой плотью, но я увидел, как жесткое выражение лица Гута смягчилось, когда он появился в поле зрения. Сотрудник выдавил ему в открытый клюв шприц с теплой едой, и он ударил отбойным молотком по голове, чтобы проглотить кашу.

Детеныш попугая — домашнее создание, но я видел, как жесткое выражение лица Гута смягчилось, когда он появился в поле зрения.

Большинство из 150 Spix на ACTP в тот день — около 90 процентов мировой популяции — изначально были выведены в Катаре. Сообщается, что бывший конкурент Гута, шейх Сауд бин Мохаммед бин Али Аль-Тани, вложил миллионы в эти усилия, включая разработку программы искусственного оплодотворения, а затем у него закончились деньги. Через три года после его безвременной кончины, в 2014 году, ACTP расширила свои вольеры и на пять лет одолжила всех его ара Спикса и Лира. «Лучшее, что случилось с арами Спикса, — это смерть шейха, — говорит Уотсон. Он сомневается, что шейх вернул бы птиц в Бразилию, и начал уважать преданность Гута своей миссии.

Гут также произвел впечатление на Марка Стаффорда, основателя Parrots International, когда в 2006 году он помог оплатить ферму с последним известным местом размножения Спиксов. В течение многих лет Гут оставался зарезервированным новичком на встречах по проекту реинтродукции. Но к 2015 году Кисслинг ушел, шейх умер, а Гут потерял терпение из-за болтовни экспертов. На собрании в Кампу-Гранде он сказал всем выйти из комнаты, кроме тех, у кого есть наличные деньги для осуществления своих планов. «Мартин — парень без чуши, — говорит Стаффорд. «Он может быть хорошим, а может быть, — он сделал паузу, — не очень, я думаю».

Участок реинтродукции состоит из большой охраняемой территории леса Катинга, на которой разрешено разведение скота, но которая запрещена для развития. Спиксы зависят от прибрежных коридоров, где они гнездятся в дуплах деревьев. Обеспечив среду обитания, бразильские неправительственные организации и органы охраны дикой природы планируют, как облегчить возможное возвращение, например, путем контроля ульев в дуплах деревьев. Решив избежать участи первой неудачной реинтродукции, бразильцы «сделали немало, чтобы повысить шансы на успех», — говорит Уайт из FWS, консультант проекта.

В центре охраняемой территории находится 6000 акров частной земли, где ACTP строит объекты для разведения и реинтродукции. Его роль в Бразилии ограничивается управлением птицами до момента их выпуска, который будет поэтапно осуществляться в течение следующих пяти лет. Кромвель Пёрч, возглавлявший программу Spix шейха Сауда и являющийся научным директором ACTP, переехал в Бразилию для работы над первыми тестовыми выпусками, которые ожидаются в этом году. Гут стремится держать в Берлине около 30 пар Spix, так как заводчики должны ежегодно отправлять 70 процентов цыплят в Бразилию. Этот мандат в сочетании с поставкой ACTP 52 Spix в Бразилию в марте оставляет Гуту пустые клетки, которые нужно заполнить.

В экспортной заявке ACTP однажды написала, что «разработает и применит новые методы финансирования сохранения попугаев в соответствии с принципом «Может ли дикая природа окупить себя». разведение попугаев финансирует его работу. В 2014 году Германия предоставила ему лицензию на использование зоопарка, дав, среди прочего, освобождение от налогов. Благодаря этому новообретенному статусу он также может воспользоваться лазейкой в ​​запрете на экспорт Австралии, который позволяет экспортировать в выставочных целях. С тех пор ACTP приобрела более 200 попугаев из Австралии. Гут и его члены разводят их в Европе, хотя у большинства из них странные цветовые мутации, что делает их ценными только из-за привлекательности и денежного потока, который они потенциально могут генерировать.

Вопрос о том, будет ли ACTP существенно способствовать сохранению попугаев, особенно в отношении захватывающего дух разнообразия видов, остается открытым. Спустя девять лет после заключения соглашения о разведении с Сент-Винсентом центр дикой природы так и не был построен, и Гут только в ноябре репатриировал первых трех птенцов. Глава лесного хозяйства Сент-Винсента не знал, что ACTP вылупила 10 птенцов с 2016 года. Тем временем Сент-Люсия пошла ва-банк, выщипывая диких птенцов из гнезд для программы разведения ACTP. ACTP, в свою очередь, как сообщается, выделила 2,5 миллиона долларов на реконструкцию зоопарка.

Что касается Доминики, Дюран говорит, что его попросили взять временный отпуск за то, что он выступил против ACTP, и работа с попугаями в стране остановилась. «Они почти разрушили нашу программу сохранения», — говорит он. «Вот что сделала ACTP».

На второе утро моего пребывания в Берлине Гут привел меня к двум имперцам, отправленным из Доминики. Мы сразу же увидели самца, темную фигуру в дальнем конце клетки. Заметив нас, он проскользнул в отапливаемую заднюю комнату, где, по словам Гута, ютился его гораздо более старший приятель. Вероятно, в дикой природе осталось менее 50 имперцев. Самкам, вероятно, требуется 10 лет, чтобы достичь половой зрелости, и обычно они откладывают одно яйцо в год, что делает самоподдерживающуюся популяцию надуманной затеей.

ACTP сообщила, что Доминика, опасаясь новых штормов, подобных Марии, спровоцировала передачу своих попугаев.